Восходящая тень

Встречные оборванцы в большинстве своем были апатичны, чтобы удивляться появлению среди них женщины в пусть даже простом, но аккуратном, хорошо сшитом шелковом костюме для верховой езды. Впрочем, в толпе то и дело попадались люди в нарядах, некогда дорогих и изысканных, а нынче перепачканных и драных, так что, скорее всего, она если и выделялась, то не чрезмерно. Тем же немногим, кого шелковое платье наводило на мысль о кошельке с деньгами, достаточно было взглянуть на ее крепкий увесистый посох, чтобы отказаться от намерения поживиться за счет одинокой женщины. Портшез и охрану Эгинин сегодня пришлось оставить. Хорошо еще, что этот наряд не стеснял движений.

Несмотря на толкотню и на то, что время от времени приходилось сторониться, давая дорогу подводам и фургонам, которые катили бычьи упряжки или толкали, обливаясь потом, обнаженные по пояс мужчины, Эгинин ни на миг не упускала из виду юркого, как ласка, Флорана Гелба. Этот тип раздражал ее, а после того как она дала ему золота, он отыскал трех женщин, которые лишь отдаленно напоминали тех, кого ему ведено было искать. Наверное, не стоило платить ему за ту, первую, похищенную им женщину. Алчность этого проходимца не имеет предела. Вот и сейчас он снова затеял похищение и клянется, что уж на сей раз нашел кого требуется. Вот теперь Гелб и шел куда-то в компании семи-восьми громил; вслед им неслась брань.

Сзади раздался крик, и Эгинин стремительно обернулась, перехватив поудобнее свой посох. Толпа слегка раздалась, освободив пространство вокруг кричавшего — мужчины в видавшем лучшие времена рваном желтом кафтане. Он стоял на коленях, прижимая к груди перебитую руку. Над ним склонилась женщина в латаном зеленом платье.

— Он только попросил монету! Всего-навсего попросил… — причитала она, указывая на обидчика — нырнувшего в толпу тарабонца в шляпе с вуалью.

Поморщившись, Эгинин отвернулась от покалеченного бедолаги, вокруг которого уже сомкнулась людская масса, — и застыла на месте. С губ ее сорвалось ругательство, что даже привлекло несколько удивленных взглядов. Гелб и его спутники исчезли. Она пробралась к плескавшемуся неподалеку фонтану в виде бронзовой рыбы и, бесцеремонно оттолкнув двух наполнявших кувшины женщин, вскочила на каменный парапет, не обращая внимания на их визгливую брань. Отсюда Эгинин могла смотреть поверх людских голов. Во все стороны разбегались узенькие улочки, но из-за того, что они были извилисты, Эгинин видела не дальше, чем на сотню шагов. Куда бы она ни кинула взгляд, он упирался в обшарпанные грязно-белые стены. Но за несколько минут Гелб всяко не мог уйти далеко.

Присмотревшись, Эгинин увидела его. Флоран Гелб прятался в проеме ворот шагах в тридцати от нее. Поблизости, стараясь остаться незамеченными, жались к стенам и заборам его спутники. В отличие от большинства апатичных голодранцев, головорезы Гелба держались скованно и настороженно.

Итак, похищение произойдет здесь. И конечно же, никто из толпы не станет вмешиваться, как никто не пришел на помощь тому малому, которому сломали руку. Скорее всего, похищение удастся. Но действительно ли Гелб разыскал ту, которая ей требуется? Тогда Эгинин остается только дожидаться, когда он передаст женщину в ее руки. Тогда она и проверит, как срабатывает ай’дам, не на Бетамин, а на другой сул’дам. Но если он опять даст промашку… Эгинин не хотелось думать о том, как придется избавляться от какой-нибудь несчастной: перерезать ей горло или отослать для продажи в рабство.

По улице в сторону Гелба шло множество женщин — большинство с заплетенными во множество кос волосами и вуалями на лицах. Эгинин с первого взгляда отмела двух, которых несли в портшезах. Их сопровождали телохранители, числом всяко не уступавшие шайке Гелба, а мошенники, конечно же, не рискнут лезть с кулаками на мечи. Нет, намеченную им жертву могут сопровождать один-два человека, причем без оружия. Но в таком случае ею могла оказаться почти любая из проходивших мимо женщин — от нищенки в лохмотьях до заезжей селянки в добротном шерстяном платье и невесть как забредшей сюда городской щеголихи в тонких и облегающих — по тарабонской моде — одеяниях.

Именно две такие щеголихи, как раз сворачивающие за угол, и привлекли внимание Эгинин. Волосы обеих были заплетены во множество косичек, а лица скрывали вуали, так что, скорее всего, они — местные жительницы. Из толпы их выделяли нарядные платья, шитые не из холста или домотканой шерсти, а из тончайшего шелка: зеленое на одной и голубое на другой. Женщины, которые так одеваются, нечасто заходят в бедные кварталы и передвигаются, как правило, в портшезах, и всяко Не носят на плече, словно дубинку, бочарную клепку. Одна из них, золотоволосая девушка, явно не походила ни под одно описание, зато вторая, с на редкость длинными, почти до пояса, темными волосами, была похожа на сул’дам по имени Сурин. Похожа — да, но, увы, это была не она. Сурин выше этой незнакомки на целую голову.