Восхождение на Макалу

Днем душно, мгла поднимается от седла Исва Ла, где Верхняя Барунская долина соединяется с Нижней. Туман пахнет дождем, а иногда кажется, что чувствуешь запах почти как у пруда. Потом снова идет снег, но он тает. Это неполноценный снег, не что иное, как дождь, попавший в ледяной воздух нашей долины и превратившийся в лед и хлопья. Это не сухой снег высокогорья, который приносил с собой северный ветер.

Каждый час мы включаем рацию, каждый час все получают информацию обо всех. Короткие волны радиосвязи полны надежд.

Вторая группа уже в лагере 2. Восходители полны оптимизма, хотя они обнаружили, что шерпы перепутали ящики с продуктами и вместо бараньей печени, свежих лепешек и только что поджаренной картошки принесли наверх обыкновенные консервы.

Тем временем одна битва за Макалу завершается. Битва между высоким давлением сухого и холодного воздуха с бесконечных просторов Тибета и армией туч, образовавшихся над Бенгальским заливом. Фронт высокого давления отходит назад и занимает оборонные позиции в Тибете севернее долины Брахмапутры. Влажный воздух океана распространится над Гималаями, и, когда снова покажется Эверест и Макалу, небо над ними не будет таким высоким, как 15 мая.

В последующие дни, когда продолжается подъем штурмовой и страхующей групп и движение второй штурмовой труппы, мы просыпаемся в палатках, засыпанных снегом. Идет тихий густой снег, на рассвете слышен гул лавин и гром; трудно различить эти звуки, наполняющие окутанную тучами долину. Правда, оператор Мило, стерегущий лагерь 3, сообщает, что он вылезает из палатки в одном легком свитере, что на ребре начинаются перемены, свидетельствующие о приходе долгожданной благоприятной погоды. Такой погоды, при которой экспедиция Жана Франко впервые взошла на Макалу.

Я не решаюсь развеивать эту иллюзию и не предлагаю Мило посмотреть на юг, откуда одна гроза за другой атакуют Гималаи. Я знаю, что Мило сидит перед своей палаткой в легком свитере и не может видеть, что́ происходит под слоем туч. И мы с трудом ориентируемся в том, что происходит, потому что ухо не отличает грохот бури от гула лавин, сходящих с пика VI.

Сегодня 17 мая. Радио Катманду предсказывает хорошую погоду и сообщает, что американцы взошли на Дхаулагири.

Утро. Начинают щебетать птицы, как это бывает в крконошских предгорьях, когда барашки на вербах намокают под дождем. Как на Скалаке или на Сухих скалах, когда песчаник набухает от тумана и весеннего дождя. Со стороны кухни доносится хрипловатый смех самой красивой из шерпских женщин, Анг Пхурбы, за которой гонится Ушастая Торпеда, ничего не зная о европейских пасхальных обычаях.

В этот момент самая некрасивая из шерпани Тхома Чиринг выходит из палатки, которую она занимает вместе со своим временным мужем шерпой Кармой Тхеле. На лохматые черные волосы ведьмы она натянула, как диадему жрицы, высокую шерстяную шапку. С торжественностью весталки она набирает на алюминиевую лопатку для снега тлеющие угольки из кухонного очага. Без сомнения, Тхома Чиринг — колдунья, потому что она, не обжигаясь, берет угольки голыми руками. Женщина обходит палатки, а шерпы и шерпани, находящиеся сейчас в лагере, бросают в импровизированное кадило прошлогодние листья рододендронов и едва набухшие почки.

Базра Гурунг, только что позавтракавший обжаренными сосисками и чаем с лепешками, приготовленными на растительном масле, подходит к биноклю и доказывает, что помимо сугубо мужских анатомических выражений освоил и другие слова из чешского и словацкого языков.

— Три палатки лагер пят! — радостно кричит он, и все мы бросаемся к биноклю. Действительно, на склоне самой восточной из черных башен хорошо видны три палатки, как миниатюрные красно-оранжевые блочные домики. Их цвет контрастирует с серым и белым цветом скал и снега, и можно различить, что стены палаток колышутся на ветру.

Тот факт, что удалось закончить лагерь 5 — ключевое место последней атаки вершины, — наполняет всех радостью. Но попытка связаться по рации с лагерем под черными скалами не удается.

Только на следующее утро — ровно в девять часов тридцать минут 18 мая — нам удается поймать позывные последнего промежуточного лагеря. Мы слышим натуралистическую музыку, исполняемую на острие ребра и на стенках палаток ветром, летящим со скоростью ста километров в час. Быстрые колебания полотнищ напоминают одному перестук колес поезда, бегущего вдоль родной реки, другому — шум фабрики, в которой и ночью светятся большие окна. Гудит ребро и вся южная стена Макалу, под ударами вихря гудит вся гора, как плотина на реке, вздувшейся от половодья.

Штурмовая группа достигла лагеря 5; вчера они не вышли на связь из-за неполадок в рации. Все чувствуют себя хорошо вопреки тому, что палатка на высоте 7850 метров над уровнем моря дает такое же ощущение уверенности и безопасности, как укрытие страуса.