Восхождение свободы (СИ)

Вместе они прошли в небольшую гостиную, что по сравнению с бараком казалась просто раем. Черные стены ветхого дома – не белоснежные стены двухкомнатной квартиры. Просторный балкон с видом на город – не грязный подоконник с выходом на тёмный замусоренный двор.

Комментарий к IX Переворот

Сонмы рук трудовых не на фабриках города!

Сколько ж нас по стране в пытке глада и морока?

Президентская кровь, словно горн, обжигает,

Бьёт сильнее, чем бомба, в кипеньи взрывает!

И я верю, что снова кулак наш ударит.

О, мой гимн, как же плохо выходишь ты,

Когда песнь заглушает все страхи.

Цепенеет живой, но в агонии мечты

Разыщи себя в вечности взмахе.

Ведь ты тишь и покой в этой пытке и мраке.

То, что я никогда не видел, когда явился на свет,

Что я чувствовал и что я чувствую, откроет момент…

Перевод авторский

========== X Покушение ==========

Комментарий к X Покушение

Они пришли с пустынных

Песчаных лон, холмов, морей.

Все реже бьётся сердце, но

Путь продлится сотни дней.

Знаком им вид могильный,

Хлеб вкусить всё тяжелей.

Они пришли с пустынных

Песчаных лон, холмов, морей.

Товарищ им сказал одно:

Людей быт тверже скал.

Истории всех штолен,

Всех поселений стран,

Душа страданьем дышит,

Унижена она.

Настал тот день и вся толпа

Уж братство поняла.

К работе вновь готовы,

Шахтёр и рыболов,

Надежды песнь, как волны,

Союз создали вновь!

Тростник и барабаны,

Железных флейт напев,

Посев взойдёт желанный!

Блаженный всем посев!

Перевод авторский

Один из судей военного трибунала, Пабло Пагано, родился в городе Ла-Серена в 1945 году в семье полковника Пагано-старшего. Его отец отличился в Первой Мировой на западном фронте, воюя на стороне Антанты в армии Италии. В свои восемнадцать лет он уже имел множество наград. Впоследствии он принимал участие в интервенции в РСФСР. У Пагано-старшего была мечта, чтобы его сын Пабло пошёл по его стопам, став солдатом. В 1950 году семья переехала в Вальпараисо, где и прошло детство будущего председателя. Будучи полковником, его отец знал, что такое война, но не страшился отправлять туда сына. В семье царил дух консерватизма, который Пабло впитал вместе с молоком матери. Она также видела его солдатом, правда, всё время по-разному. Перед ней возникал то образ отважного командира пехоты, то грозного морского капитана, то искусного лётчика. Пабло желал попасть в военное училище, но не смог пройти медкомиссию из-за искривления позвоночника. Тогда отец принял меры, чтобы гарантировать сыну поступление. Семья переехала в Ла-Серену, где отец сделал всё, чтобы его сын стал солдатом. Причина переезда была проста – делегат в Палате представителей Конгресса занимал там высокое положение и к тому же был лучшим другом дяди Пабло. Отец был уверен, что получит от него рекомендательное письмо. К тому же он желал разыскать специалиста, способного выправить искривленный позвоночник Пабло, из-за которого его не хотели принимать в училище. В 1964 году Пабло всё же был зачислен. Часть его молодости прошла в Сантьяго в доме дяди со стороны отца, судьи Федерико Пагано, входившего в высшее общество и в политические круги столицы.

Пабло Пагано чётко понимал две вещи: он сын военного, сражавшегося против коммунистов; он питает ненависть и отвращение ко всему, что связано с коммунизмом. Предчувствие отца не обмануло – сын действительно оказался способным курсантом. Он быстро поднялся по карьерной лестнице, став майором. Позже Пабло Пагано был назначен одним из судей военного трибунала Сантьяго.

В перевороте 1973 года Пабло принял участие в штурме «Ла-Монеды», предпочтя «Народному единству» военную хунту Пиночета. Это был самый пик его деятельности. Пабло Пагано подписывал приговоры направо и налево. Будучи воинствующим антикоммунистом, он то и дело кидал в тюрьмы и отправлял на расстрелы каждого, кто хоть немного сочувствовал левому движению. Правда, он мало понимал, что происходило в те годы. Из своего кабинета Пагано практически не выходил. Его единственным сражением стала позорная война против своего же собственного народа. Так, не успев даже никак проявить себя, Пагано сделался угрюмым бюрократом, чьи глаза были слепы и циничны. Своим взором он никогда не видел пыток, подписывая приказы о расстреле, будто это был школьный журнал. Он был уверен, что отправляет на расстрел изуверов, и, совещаясь с судьями, до последнего отстаивал смертный приговор. Для него смерть была игрой. Казалось, что Пагано и в самом деле не знал костлявой старухи с косой. Он знал, что коммунисты – главная угроза подлинной демократии, что они отправили на расстрел офицера интервента, бывшего другом отца Пабло, разграбили поместья дворян и фабрикантов, что были заработаны честным трудом.