Восхождение свободы (СИ)

У Пабло понятие «коммунист» вызывало ненависть, презрение и негодование. Так у любого нормального человека соответствующие эмоции вызывает слово «фашист». С детства он, как и солдат Бениньо, полагал, что коммунисты – это звери, не знающие жалости. «За такое нужно расстреливать!» – с детства слышал он фразы. – «Большевики – это голод, война и красный террор! Даже не церемонься, если с тобой спорит коммунист, смело бей его в нос!»

Когда Пабло было тринадцать, знакомый дал почитать ему философию исторического материализма. Отец, заметивший книгу у сына на столе, тогда швырнул её на пол и стал браниться: «Выброси эту дрянь и больше никогда не читай! Дружишь со всякими уродами!» – а потом стал читать сыну лекцию о том, что такое коммунизм. Моментально с этого момента одноклассник, который дал Пабло марксистскую литературу, был переведён в другую школу.

Пабло был груб и бесцеремонен. Будучи курсантом, он получил прозвище «Кодкод». Чилийская кошка, она же кодкод или гуинья, принадлежит к роду тигровых кошек и проживает на территории Южной Америки. В окружении курсантов Пабло чувствовал себя кодкодом среди грызунов. Иных он так и называл – «слабаками» и «крысами». Его все боялись, и никто не осмеливался указывать ему.

С детства Пагано проявлял интерес к юриспруденции. Он питал страсть к античной культуре и истории права. Слово «трибунал» воодушевляло и манило его. Это была именно та структура, где он мог разбираться с коммунистами, именно то место, где он бы мог «вершить свое возмездие». В том, что коммунисты – чума людского рода, Пагано был уверен. Он верил, что если исчезнет левое движение, то восторжествует справедливость.

Так же думал и солдат Бениньо. Пабло рос в обеспеченной семье, Бениньо в самой нищей. «Ох, красная сволочь! Насмерть бы забила!» – слышал он от матери. Бениньо рос обычным бедняком, у него даже были друзья в трущобах, но он ненавидел коммунистов больше, чем дьявола, относился к ним так, словно это они алкали стать господами всего мира. Мать не рассказывала сыну о зверствах отца – она рассказывала о нём так, словно это был отважный герой, пострадавший в войне за правое дело. В глубине души она надеялась, что Бениньо когда-нибудь отомстит. Казалось, что она предчувствовала переворот. Так юный фашист Бениньо тоже оказался в ряду тех, кто брал дворец штурмом.

Чилийская армия! Она подобна клеткам, что мутируют, убивая организм раком. Армия предала свою же страну, как раковые клетки, будучи когда-то тем материалом, что несут жизнь, стали материалом, что несут смерть. Чилийская армия! Она срывала со зданий транспаранты! Она сжигала книги! Она перерезала артерии и пронзала сердца!

Так в этот водоворот были впутаны двое солдат, воспитанных в ультраправом духе. Один не знал звона монет, второй не бедствовал. Один был грозой училища, второй имел друзей из трущоб. Один был судьёй военного трибунала, второй – простым рядовым.

Пиночет готовился к параду. Пряжки на белых парадных мундирах офицеров блестели. Пестрили красным и жёлтым кокарды солдатских фуражек. Тёмные очки, скрывающие ложь и убийства, сверкали.

У Элизио Торреса были товарищи и из армии. Одного из них звали Никодемо. Он избрал путь осторожности. Оставаясь в армии, Никодемо тем не менее искренне был предан идеям коммунизма. Страх за близких не позволял вести ему борьбу. Так он стал тихой фигурой, слившейся с толпой криво улыбающихся лукавых офицеров.

Элизио Торрес собрал в своей квартире всех участников подполья. Это были все те же Педро и Андрес Колон, Хуан и Сантьяго Теодорес, Фелипе Пескадор, Бартоломе Галилей, Сантьяго и Матео Либертад, Томас Меллизо, Марко Сантьяго, Симеон Эскуела, Марко Баррио и, конечно, Мерседес Кастильо. Никодемо тоже был с ними.

– Я и Никодемо придумали план, – сказал Торрес. – Итак, как он называется?

– «Сальвадор!» – ответили все хором.

– В Сантьяго пройдёт парад фашистской армии. Пиночет должен будет смотреть на него с балкона и приветствовать подразделения. У меня, как вы знаете, есть знакомый солдат, с которым у меня сложились доверительные отношения, – Никодемо. Для того, чтобы не выделяться из толпы, я одолжу у него форму. Так я смогу пронести с собой пистолет, не привлекая внимания. Рядом с местом, где пройдет парад, стоит дом. Окна его коридора выходят на солнечную сторону, то есть расположены прямо напротив балкона. Идея рискованная, но мы должны, нет, обязаны попробовать! Мы должны отомстить за тысячи смертей! Встречаемся завтра в восемь часов у меня дома. Парад состоится в десять.

– Это пистолет с глушителем, – стал говорить Никодемо. – Стреляет абсолютно беззвучно. Достаточно всего одного выстрела. Убьёт мгновенно. Пуля разрывная. Выстрелите фашисту в лоб – и он безнадёжно мёртв.

– Где ты достал разрывные пули? – поинтересовался Элизио у Никодемо.

– Приобрёл на чёрном рынке, – ответил Никодемо.

– Кто ручается за то, что дверь в этот самый дом будет открыта? – задал вопрос Андрес.

– Всё просто. Утром мы дождёмся, пока кто-нибудь выйдет из дома на работу. Дверь будет в нашем распоряжении, – сказал Элизио.