Восхождение свободы (СИ)

– Сколько эскудо тебе дали?! – спросил Элизио, обращаясь к недавнему соратнику по борьбе Марко Баррио. Кровь со лба раненого стекала на пол.

Марко Баррио – он был внедрён в марксистский кружок как шпион из центрального разведывательного управления Америки – даже не обернулся.

– Я не коммунист! – внезапно закричал Педро Колон. – Я не коммунист! Я не левак! Я никого здесь не знаю! Я беспартийный! Я здесь всего несколько минут, и я понятия не имел ни о чьих взглядах!

– Это тебе о чём-то говорит?! – заорал офицер, показывая на разорванные плакаты с изображением Альенде и Че.

– Что вы, я их даже не заметил! Я не коммунист! Отпустите меня!

Офицер ударил Колона по лицу и приказал всем положить руки на затылок. Через мгновение они оказались в грузовике, полном заключённых.

Теперь же, когда читателю известны полные сведения об аресте подполья, можно вернуться к тому моменту, на котором мы остановились.

Офицер, давший узникам бумаги, почувствовал, что его лоб вспотел, достал из карманов мокрый платок и протер им лицо.

Звали его Лансароте Ланза. Он скептически относился к левым идеям, придерживался умеренных взглядов в политике, однако противостоять хунте не стал. Его жутко бесило, что его отправили к заключённым, ведь в лагере царила нервная атмосфера, очень негативно влиявшая на его здоровье.

– Вот же чёрт! – пробурчал Ланза себе под нос. Он знал, что его сослуживцы – нелюди и мысленно называл их дикарями, среди которых ему не повезло каким-то образом оказаться.

– Голова трещит по швам! – продолжал он бормотать. – Когда же эта боль в висках прекратится?!

Лансароте Ланза спустился со ступеней трибун и направился в сторону раздевалки.

– Ну что, кого куда распределим? – спросил он.

– Я набросал имена на бумаге. Держи, Обличитель, – ответил один из военных.

Да, среди военных преступников у Ланзы было прозвище Обличитель. Сам он считал, что ему совсем не подходит такая характеристика.

– Как вы все уже достали меня, – подумал он, взял список и пробежался по нему глазами. Военный вышел из раздевалки.

В углу сидел Элизио Торрес, измученный и окровавленный. Он поднял голову и посмотрел на Ланзу.

– Что, марксист? – спросил Лансароте, зевая. – Что так смотришь?.. Вот скажи, в чем суть твоей политики? Расскажи мне.

– В равенстве, братстве, свободе и любви, – хрипло ответил Торрес.

– Любви, – задумчиво повторил Лансароте Ланза. – В любви…

Затем офицер вышел и направился к сослуживцу и попросил:

– Дай мне еще раз посмотреть!

Тот подал ему документы.

– Смотри, солдат Баррабас – мародёр. К тому же лез к жене одного из солдат. На него поступила жалоба, что он марксист. Уж не знаю, насколько это правда, но я советую тебе убрать Элизио Торреса из этой колонны и вписать туда этого Баррабаса. Этот Торрес вроде простой гражданин. Может быть, по глупости сделал что-то.

– Нет! Ты спятил?! – ответил ему сослуживец. – Неужели ты не в курсе, что он готовил покушение на генерала?!

– Ладно, ладно! Чёрт с ним! Только успокойся! Хорошо! – ответил Лансароте Ланза, протирая потные ладони платком. Когда офицер ушел, он вновь вошел в раздевалку и сказал, обращаясь к Элизио: – Слушай, я здесь ни при чем. Это все они. Ты понял?

Торрес ничего не ответил ему.

Вскоре солдаты Бениньо и Инферно оказались с Торресом в одном карцере. Они также были жутко избиты.

– Давайте, товарищи! Да здравствует Альенде! – воскликнул Сантьяго Либертад, забравшись на самое верхнее место трибун и встав у самого края. Подняв вверх кулаки, он запел:

Венсеремос, клич свободы,

Над страною призывно летит.

Венсеремос, венсеремос —

Это значит, что мы победим!

Встаньте рядом – рабочий, крестьянин,

Встань за правду, чилийский народ.

Эту песню отчаянно подхватила толпа заключённых. Они пели громко, во весь голос. Это было их последнее оружие, способное заглушить выстрелы миллиона пулемётов:

Но сегодня мы снова в неволе,

Потемнел небосвод над страной.

На борьбу за свободную долю –

Поднимайся, народ трудовой!

Путь нелёгкий лежит перед нами,

Но мы верим – победа придёт!

Не страшна палачей сила злая,

Мы не дрогнем в борьбе роковой.

Пусть гремит, к алым стягам взывая,

Этой песни напев боевой!

Принц стал орать как потерпевший:

– Расправьтесь, твари, со всеми, кто поёт! Заткните их грязные рты! Живо!

Сантьяго Либертад находился на самом верху. Он был облачён в красную рубашку, и его было хорошо видно.

Солдаты тут же побежали по ступеням на трибуны.

– Заткни свою глотку, подонок чёртов! – прокричал один из солдат и ударом приклада сбил его с края. Сантьяго полетел на землю. Внизу расхаживали солдаты. Им было приказано добивать самоубийц, спрыгивавших вниз.

– Не стреляйте в него! – заорал Бьянки, схватившись за перила, и сразу засмеялся. – Забейте его прикладами к дьяволу!