Восхождение царицы

Я слышала о том, какой великолепный наездник Цезарь, но до сих пор не имела возможности полюбоваться его искусством.

– Руки за спиной! – воскликнула я. – Глазам не верю.

И действительно, Цезарь легко управлялся с конем, не только не пользуясь уздой, но и вовсе без помощи рук.

С улыбкой, словно ему не хотелось утруждать себя, он уронил поводья и сложил руки за спиной, движением коленей побуждая Одиссея ускорить темп. Конь устремился вперед – кто бы мог подумать, что немолодой скакун способен проявить такую прыть! – но Цезарь даже не покачнулся. Огромный конь несся вперед, но всадник сидел на нем как влитой, словно они стали единым целым.

Я направила своего мерина следом, но Барьеру было трудно догнать Одиссея. Мне приходилось держать поводья и припадать к конской шее, но я дала себе слово, что обязательно научусь ездить так же, как Цезарь.

– Стой! – крикнула я, когда он пропал в чаще деревьев.

В этот миг передо мной неожиданно возникла живая изгородь, которую Барьер перемахнул на всем скаку, ничуть не затруднившись препятствием, но едва не сбросил меня. Я уткнулась лицом в конскую гриву и на миг потеряла ориентацию, а когда очнулась, увидела: мы мчимся через орешник, а Цезарь уже по другую сторону. Руки он по-прежнему держал за спиной.

Одиссею захотелось побегать, это понятно, и Цезарь решил дать ему волю. Бескрайнее весеннее небо напоминало о безбрежном океане и побуждало нас нестись галопом дальше и дальше, не останавливаясь. Серые облака с белыми краями летели в противоположном направлении, резкий ветер трепал мои волосы.

Я не ездила верхом очень давно – с того самого дня, когда оставила свою армию в Ашкелоне. Теперь же мы мчались вперед, порознь, молча, в безмолвном мире, и тишину нарушало лишь редкое блеяние пасущихся на холмах проказливых коз да карканье ворон.

Наконец показались лесистый склон холма и обсаженная деревьями речная пойма. На полпути к вершине стоял полуразрушенный храм. Цезарь скрылся за склоном, и я последовала за ним. Перевалив через гребень, я увидела выстроившиеся вдоль речушки величественные черные тополя – высокие и прямые, как кариатиды в греческих храмах. Цезарь остановился рядом с одним из деревьев и ждал. Руки он по-прежнему держал сцепленными за спиной.

– Теперь ты можешь освободить руки, ты меня убедил, – сказала я, спешившись. Не было никакой необходимости сдерживать восхищение, которое он заслужил. – Ты самый лучший наездник, какого я когда-либо видела! А ведь меня обучали арабы, кочевники пустыни, прирожденные всадники.

Похоже, что он был искренне доволен произведенным на меня впечатлением.

– Я вижу, они хорошие учителя, – ответил Цезарь. – Мне раньше и в голову не приходило, что женщина может скакать галопом, как кавалерист. Ты настоящая Афина. – Он потрепал холку Барьера. – Я вижу, ты пытался сбросить ее на той изгороди, приятель. Прошу тебя, на обратном пути не надо подобных выходок.

– Ну, Одиссей, что там за пророчество? – обратилась я к коню Цезаря, который посмотрел на меня, как будто мог ответить.

– Видишь его разделенные копыта? – Цезарь указал на ноги коня. Действительно, копыта оказались необычно расщепленными. – Когда Одиссей был еще жеребенком, они привлекли внимание авгуров. Жрецы определили, что его хозяин будет править миром. Естественно, я позаботился о том, чтобы стать первым его владельцем, и до сих пор остаюсь единственным.

– Можно мне тоже проехать на нем?

Цезарь поколебался мгновение, а потом поднял и подсадил меня на спину огромного вороного.

– Теперь пророчество немного изменится, – сказал он.

Пусть это был небольшой отрезок пути вверх по склону и обратно к реке, но все-таки я оседлала его коня. В конце концов, Персефона съела лишь шесть зерен граната.

Я спешилась, и мы привязали коней. Цезарь подошел к маленькой быстрой речушке, с веселым журчанием и плеском протекавшей мимо, нашел валун и уселся на него, свесив ноги.

– Иди сюда, садись рядом.

Он протянул руку и помог мне подняться.

Камень оказался странно теплым, он вобрал в себя свет весеннего солнца, сохранил и усилил его тепло. Я подняла глаза и увидела, что Цезарь внимательно смотрит на меня.

– Я должен рассказать тебе о моих планах, – сказал он, – но очень не хочется портить такой погожий ясный день.

Я ждала его слов.

– Я задумал военное предприятие, – наконец проговорил он, глядя на речушку, не на меня. – Я отправлюсь в Парфию, чтобы отомстить за поражение Красса, завоевать ее и присоединить к нашим владениям.

Что-то подобное я и подозревала. Парфия оставалась единственной сопредельной страной, еще не попавшей под римское влияние. Она находилась далеко, народ там жил отважный и воинственный, слывший непобедимым. Правда, Александр овладел этой землей, но тогда были другие времена.

– Когда? – только и спросила я.

– В марте. Это даст возможность приступить к боевым действиям в начале весны.

– В марте! – удивленно воскликнула я. – Но март вот-вот наступит. Как ты успеешь?

– Вообще-то, я уже приступил к подготовке. Шесть легионов с дополнительными частями собраны и дожидаются меня в Македонии.