Восхождение царицы

Участие в празднике совершенно лишило меня сил: весь день в страшном напряжении я могла думать лишь о том, поверят ли зрители в правдивость разыгравшейся сцены. Теперь, когда я осталась в одиночестве, расслабиться не давали тревожные мысли. Чтобы избавиться от них, я выпила полную чашу сладкого вина, растянулась на жесткой кровати и закрыла глаза.

Прошел один день, другой, третий. На вилле я не могла слышать того, о чем говорили на улицах и в сенате. Оставалось лишь ждать. Одновременно я обдумывала план возвращения домой. Скоро откроется навигация, и мы сможем отплыть на родину.

Судя по донесениям, которые время от времени доставляли мне отважные капитаны, Египет под началом назначенных мною сановников жил благополучно и спокойно. Но мне не терпелось снова взять бразды правления в свои руки. Не годится, чтобы властитель отсутствовал так долго. Я знала это по опыту отца и по своему собственному.

Прогуливаясь по прямым дорожкам огромного сада, окружавшего виллу, я мысленно прощалась со статуями, высившимися среди подстриженных живых изгородей и неподвижных прудов. Я так привыкла к ним: вот Афродита после купания, прикрывающая руками наготу, вот атлет с напряженными мышцами, пригнувшийся, чтобы метнуть диск, вот быстроногий Меркурий в крылатых сандалиях. В конце аллеи зелено-черных кипарисов стоял Геракл; его пышные кудрявые волосы образовывали вокруг головы нимб, львиная шкура была наброшена так ловко, что лапы перекрещивались на груди, а на плече покоилась тяжеленная дубина. Теперь, когда я знаю Антония лучше, я уже не считаю, что он похож на Геракла, хотя ему самому, возможно, такое мнение не очень приятно.

Я полюбила эти тенистые тропинки; Цезарион научился бегать в этом саду и набил немало шишек при падениях. Сад стал частью нашей жизни, и я знала, что по возвращении в Египет несколько ночей не смогу спать, вспоминая то, что оставила здесь.

При этой мысли я закрыла глаза, сделала глубокий вдох и ощутила резкий запах сухих грибов, свидетельствующий о наступлении нового сезона.

Удивительно, как быстро меняются времена года – почти без перехода. Луперкалии были морозными, а сейчас, спустя всего две недели, земля оттаивала. Персефону выпустили из темного царства раньше обычного, и она принесла с собой подземное тепло. Открыв глаза, я увидела вестника. Он шел в мою сторону, немного запыхавшись от напряжения при подъеме на холм. Он вручил мне записку от Цезаря и замер, ожидая ответа.

Цезарь приглашал меня на загородную верховую прогулку. Он писал, что будет ждать меня в своей конюшне и предоставит в мое распоряжение любую лошадь, какая мне понравится.

Итак, город настолько раздражает Цезаря, что он решил хотя бы на время его покинуть. Погода для прогулки подходила как нельзя лучше, да и я, разумеется, никогда не отказалась бы побыть с ним наедине. Такая возможность выпадала нечасто, во всяком случае, в дневные часы.

Добравшись до конюшни, я увидела, что Цезарь уже держит поводья коня – вороного чудовища невероятных размеров – и поглаживает его лоснящуюся шкуру.

– Это и есть твой прославленный боевой скакун? – спросила я.

Вблизи стали видны выделявшиеся на черном фоне белые шерстинки: конь, хоть и сохранял прекрасную форму, был немолод.

– Да, – сказал Цезарь. – Как раз он-то и захотел сегодня прогуляться. Его боевой путь завершен, но кому не хочется побегать и порезвиться в погожий весенний денек?

– А где он с тобой побывал?

Цезарь рассмеялся.

– Где он только не побывал. Он родился в моей усадьбе лет двадцать тому назад, потом отправился со мной в Галлию, в Африку, в Испанию. Есть пророчество о связи наших судеб, но об этом попозже.

Цезарь передал поводья конюху и повел меня внутрь.

– Выбирай любую из них, – сказал он, указав на группу резвых ухоженных лошадей, в основном гнедых и каурых. – Они все быстроногие, а мой конь уже не так быстр.

Мне особенно понравился молодой мерин с крепкими ногами хорошей формы и мощной грудью. Его золотисто-коричневая шкура походила на крапчатый янтарь, а четкие гарцующие движения наводили на мысль, что он отличный скакун.

– Этого, – выбрала я, и Цезарь кивнул конюху, чтобы тот подготовил коня.

– Как его зовут? – спросила я.

– Твоего зовут Барьер, поскольку он запросто через них перепрыгивает. А моего – Одиссей. Имя как раз для того, кто столько лет провел в войнах и странствиях.

– А теперь он вышел в отставку? Вернулся на Итаку?

– Как и положено солдату, – сказал Цезарь.

Чтобы выехать из города, потребовалось не много времени. Население Рима составляло почти миллион жителей, но он занимал не очень большую территорию и не все семь холмов были застроены. Мы выехали через Капенские ворота за городскую стену и почти сразу оказались в сельской местности. Проехав немного по Аппиевой дороге, мы свернули на восток, через поля. Они казались еще по-зимнему бурыми, но кое-где крестьяне уже начали пахоту, и под весенним солнцем поблескивали черные пласты вывороченной почвы. Когда мы галопом скакали по полям, сверху за нами наблюдали кружившие над головами ястребы, а внизу неотступно преследовали наши черные тени.