Восхождение царицы

– Кто-то пытался напасть на него на улице? – спрашивала я. – Грабители? Но он бы защитил себя.

Значит… О, эти слова!

– Н-нет, – выговорил мальчик. – Они убили его в сенате. На глазах у всех! Они окружили его, стали наносить удары кинжалами и убили. Их было много, и он закрыл лицо и умер у подножия статуи Помпея. Той самой, которую только что вернул.

«Статуя… Ее несли вверх по ступенькам на наших глазах…»

Нет, это ошибка. Это кто-то другой. Никто бы не… никто, кого он знал…

– Кто «они»? – вскричала я так громко, что едва не сорвала голос.

Мой крик, похожий на исполненный муки вой, наверное, разнесся на мили.

– Кто-то из сенаторов – я точно не знаю. Меня там не было. Брут и Кассий первыми выбежали из зала заседаний в портик, где я его ждал, размахивая кинжалами и выкрикивая что-то насчет свободы и республики. А потом поднялась паника. Многие сенаторы, подхватив тоги, бросились врассыпную, опасаясь за свои жизни. Сейчас на Форуме хаос: убийцы кричат что-то в свое оправдание, Цицерон пытается произнести речь, а нагрянувшие невесть откуда гладиаторы растаскивают все подряд.

Да, я слышала этот страшный гам даже с такого расстояния, но не придала ему значения. Шумные выяснения отношений – обычное дело в Риме.

– О боги, – кажется, сказала я.

Мне трудно было отличить собственные мысли от произнесенных слов. Меня окутал плащом ледяной парализующий кокон. Мне хотелось вырваться оттуда, но я не могла двинуться.

Толпа… беспорядочная римская толпа… Теперь я то ли слышала, то ли воображала себе яростные крики беснующегося народа. Явятся ли убийцы за сыном Цезаря сюда, на виллу? Теперь ужас и боль всецело овладели мною, накатила новая пугающая волна.

Все знают, что здесь сын Цезаря, его единственный сын. Если они ненавидят Цезаря, то ненавидят и его сына. О мое дитя! Неужели они бегут сюда, размахивая кинжалами?

– Они гнались за тобой? – спросила я юношу.

– Нет. В этом направлении не двигался никто, хотя из сената все разбежались.

Но они могут вспомнить в любую минуту. Я должна защитить моего сына. А Цезарь? О боги и богини, где же Цезарь? Я должна пойти к нему.

– Где Цезарь? Что случилось с ним? – воскликнула я.

Я могу помочь ему, спасти его.

– Он… он лежит у основания статуи. Все убежали и оставили его, и он один в здании сената, в луже… в луже своей крови.

Боль пронзила меня сквозь холодный плащ. Такая острая боль, словно они вонзили нож и в меня – вогнали его глубоко внутрь, нанеся смертельную рану. Мало того что убили, еще и бросили его одного! Все сбежали!

– О позор! – зарыдала я. – Оставить его там! Неужели они так боятся убийц? Никто не помог своему павшему товарищу, тому, кого до сегодняшнего утра называли неприкосновенным? Неужели никто не желает воздать почести его телу?

– Они кричали… – Парнишка запинался, ибо ужас сковывал его речь. – Кричали… Что… что бросят тело тирана в Тибр. Да, я слышал, как они кричали это, выбегая из здания!

Сердце мое сжалось. Им мало отвратительного, подлого убийства, они хотят и поглумиться над телом. Во мне бурлила такая ненависть, какой никогда прежде я не испытывала.

– Этого не будет! – заявила я.

Я поняла, что мы должны немедленно отправиться в сенат. И поторопиться. К тому же раз он там один, а убийцы разбежались, не исключено, что они ошиблись и оставили его лежать без сознания. И тогда мы сможем вернуть его к жизни.

– Мы сейчас же пойдем к нему и отнесем его домой, – сказала я. – Если кто-нибудь попытается помешать нам, им придется убить и меня! Приведи еще нескольких молодых людей, возьмите носилки, и идем. Немедленно! Прямо к Цезарю.

– Нет, госпожа! – Хармиона схватила меня за руку и попыталась остановить. – Это опасно! Там разъяренная буйная толпа и убийцы Цезаря…

– Убийцы Цезаря – самые подлые негодяи и отъявленные трусы. Ты думаешь, я устрашусь их? Никогда!

В тот миг мой праведный гнев не оставил места ни страхам, ни сомнениям: вокруг меня, невзирая на сковывавший сердце холод, воздвигся щит ярости.

Театр Помпея на Марсовом поле находился гораздо ближе к вилле, чем Форум, и нам не потребовалось много времени, чтобы дойти до него. Я издалека увидела, что огромное сооружение со знаменитым «Портиком ста колонн» опустело. На глаза попались лишь двое гладиаторов-мародеров с охапками награбленного добра, да и те, завидев нас, предпочли скрыться.

Здание было пустым и темным.

– Где? – спросила я паренька.

К портику примыкало множество помещений, и я не могла догадаться, в каком из них проходило заседание сената.

Дрожащим пальцем он указал на дальнюю дверь. Мы поспешили туда, но у входа замешкались.

– Все в порядке, он там, – пролепетал парнишка после того, как осмелился заглянуть внутрь.

Слова «все в порядке» в данных обстоятельствах звучали странно, однако в какой-то мере породили надежду. Если мы поспели вовремя, то, может быть, все действительно будет в порядке.

Мне сразу бросилась в глаза горделивая статуя, высившаяся у дальней стены.

А у ее ног валялся какой-то окровавленный комок, выглядевший слишком маленьким и жалким для Цезаря.

В первый миг я вздохнула с облегчением – мне показалось, что это не он.