Воскресенья всегда разные

— Сегодня буду носить очки только я. А вы пойдёте за мной следом и будете меня расспрашивать, как всё выглядит. Первым делом айда на речку! — закончил он и побежал через выгон и кукурузное поле.

Все понеслись за ним. То один, то другой из тех, кто когда-то уже смотрел через очки, спрашивал:

— А какого цвета кукуруза дядюшки Рэдою?

— Зелёная.

— Неужто зелёная? — недоверчиво переспрашивали ребята, разглядывая поникшие, ссохшиеся, серые листья кукурузы.

А те, кому никогда ещё не довелось надевать очки, и вовсе не верили.

— Побожись! — требовали они.

— Ей-богу!

— Ну, а какого цвета фасоль деда Тукулете?

— Зелёная.

— Правда?

— Зелёная!

— Побожись!

— Ей-богу, чёрт бы тебя побрал!

Они неслись дальше, и всё начиналось снова.

— А конопля Николая?

— Тоже зелёная.

— Честное слово?

— Честное слово.

Так они бежали до самой речки. Там ребята остановились. Не из-за того, что вода перегородила им дорогу — ведь речка совсем обмелела, — а просто каждый брал по камешку, протягивал его Гогу и снова спрашивал:

— Этот камень какого цвета?

— Зелёного.

— Ну и чудеса!

Додец подобрал обкатанный зеленоватый голыш и тоже протянул Гогу:

— А этот какой?

— Зелёный.

— Как же ему не быть зелёным, коли он такой и без очков! Я-то думал, что твои очки чего-то стоят…

Ребята рассмеялись. А Додец это сделал, понимая, что сегодня ему всё равно очков не видать. Гогу показалось, что и остальные ребята усомнились в волшебной силе зелёных стёкол, и он выпалил:

— Ну, а теперь давайте мне всё, что принесли, и берите очки. Пойдём обратно в деревню!

Один из ребят, Марин, быстро протянул ему узелок с кашей и схватил очки.

Спустя некоторое время Гогу передал очки другому мальчику, а Марин печально поплёлся позади.

Они шли окольными тропами, пока не взобрались на вершину холма Момаи, откуда можно было спуститься прямо в деревню. И здесь ребята вдруг оста-новились как вкопанные. Они почуяли, что ветер, который дул со стороны деревни, доносит давно не слыханный ими запах чуть подгоревшей мамалыги. Поражённые, они словно увидели воочию золотистую мамалыгу, красующуюся на деревянном блюде. Каждый представлял себе множество подробностей. Одному казалось, что мама снимает с гвоздика суровую нитку, протирает её пальцами и принимается тщательно нарезать мамалыгу ломтями. А Марину почудилось, что его старшая сестра сконфуженно съёжилась в уголке сеней из-за того, что мамалыга у неё подгорела.

И тут дети вспомнили о том, что говорили им родители: советские люди прислали им помощь и сегодня вечером все наедятся досыта. Они застыли, будто поражённые молнией, только их ноздри раздувались и вздрагивали.

Но это оцепенение длилось лишь считанные секунды. Ребята опомнились и бросились без оглядки в деревню. Очки были на носу у Пику. Но он тоже мчался вместе со всеми и даже не остановился, когда они слетели с его носа. Остальные ребята, которые бежали за ним следом, наступили на них и раздавили. Додец, который чуть приотстал и выскочил на вершину холма позже других, поднял там половину оправы с торчащим в ней кусочком зелёного стекла, но в то же мгновение явственно услышал заманчивый запах мамалыги с укропом. Тогда он швырнул осколок на землю и, сам не зная почему, распевая во всё горло, принялся весело плясать на месте, пока не раскрошил стекло вдребезги, а потом, широко раскинув руки в стороны, будто самолёт, громко загудел и стремглав понёсся домой.

Один лишь Гогу, которого запах еды оставил равнодушным, ничего не понял и с плачем пытался подобрать цветные осколки.