Воскрешающая

Как я потом узнала, королева была не просто супругой короля, она была хранительницей его спокойствия. Пока муж занят государственными делами, она старалась быть в курсе, возникающих временами среди подданных, конфликтов, разногласий, приходилось порой усмирять тех, кто был недоволен волей короля, прекращать распространение слухов, которые могли бы пошатнуть единовластие в королевстве, следить за компетентностью лиц, обслуживающих её семейство и гостей. У неё было много дел, но, даже отдавая меч сыну, она не собиралась избавиться от своей ноши, по крайней мере, до тех пор, пока королевич не изберёт себе супругу. Я могла не беспокоиться за безопасность Иштера, ведь кроме недремлющего ока матери он всегда будет находиться под защитой Дарьяна.

Иштер принял меч со словами:

− Отныне ты мать моя и имя твоё Вирока. Да, будет так!

− Да, будет так! – согласилась королева и присоединилась к мужу.

Глядя на них, я невольно поражалась тому, какими порой бывают красивыми и похожими друг на друга семейные пары. А эта – будто специально создана, чтобы быть обличённой королевской властью и с достоинством выдерживать испытания, выпавшие на их долю.

Вдруг тишину разорвал орган. Его торжественные звуки полились откуда−то сверху громким волнующим водопадом и вскоре заполнили весь зал.

Двери в зал вновь распахнулись, и на пороге появился слуга в синей ливрее, который нёс в руках на уровне груди алую подушку с алмазной короной, подогнанной по размерам к голове королевича.

Иштер повернулся. Орган умолк.

Слуга поравнялся с бывшим королём и замер в неподвижности. Фроуд осторожно поднял ладонями корону и возложил её на голову сына. Часть алмазов оказалась скрыта под светлыми кудрями, но это обстоятельство не мешало их граням излучать искры под ярким светом люстр.

− С этого часа волею Великого Дарьяна, я расстаюсь со своим именем, и являюсь единым и полновластным властелином Дарьяндеса! – возвестил молодой король.

− Да, будет так! – в один голос крикнули подданные и склонились на одно колено, опустив головы. Каждый, даже женщины и дети, даже его мать и отец, брат и я.

Все встали только, когда королевич взошёл на трон.

Я догадывалась, о чём он думал, сидя на троне. Сейчас будет бал и ему предстоит осчастливить своим вниманием одну или несколько девушек, подарив им танец. А их было так много, словно они цветы на выставке. Причём кроме платьев на них ничего не было, ни единого украшения, даже волосы не убраны в причёски, в отличие от многих дам в возрасте.

Заиграла музыка. Первыми закружились в танце балерины, стоявшие во время церемонии в передних рядах. Они кружились и на ходу подхватывали за руки приглянувшихся им кавалеров, приглашая их присоединиться. Те, скрывая за улыбками смущение, выходили из толпы и начинали танцевать. Вскоре к ним стали присоединяться остальные, но уже не дамы приглашали кавалеров, а наоборот.

Подолы длинных платьев с шуршанием скользили по мраморному полу, заглушая шаги профессиональных танцоров, не позволяя им сбить с ритма всех остальных.

Нацтера успела пригласить на танец одна из балерин, а мне, честно говоря, танцевать не хотелось, и потому я направилась к выходу, стараясь избежать столкновений с танцующими парами. На выходе я оглянулась: трон был пуст. «Новоиспечённый» король кружился в паре с симпатичной блондинкой в розово− жёлтом платье. Бывшие король и королева затерялись в толпе. Я лишь раз заметила чёрные, как смоль волосы Вироки и светло−русые Фроуда. Блеск, посыпавшейся сверху конфетти, скрыл их от моего взгляда.

Коридор был пуст.

Ноги мягко и бесшумно ступали по зелёному ковру, ведущему, кроме основного приёмного зала, в банкетный. Я прошла мимо открытой двери банкетного зала, заметив краем глаза суетящихся вокруг многочисленных столов слуг. Они меня не заметили. Нос успел уловить ароматы приготовленных для праздника кушаний, и я вспомнила, что с утра у меня во рту не было даже маковой росинки. Но это было последнее, о чём я думала в тот момент. Больше всего мне хотелось незаметно выйти из дворца и найти орланер.

Только бы найти орланер!

Странно порой бывает, когда внезапно появляется навязчивая мысль, не выполнить которую, кажется, просто нельзя. И у меня засела одна такая мыслишка: «Хоть, что, но я должна идти в пещеру Дарьяна!».

Будто на зло на стоянке не оказалось ни одной способной летать техники. И к подземному ангару я напрасно прибежала: охранная система не поддавалась ни на какие уговоры.

Пришлось идти пешком. Точнее бежать. Не хотелось, чтобы моё отсутствие было замечено и вызвало беспокойство.

У подножия горы я остановилась, чтобы отдышаться. Вид выбитых в ней ступней, уходящих по наклонной поверхности вверх, вызвал у меня сердечный спазм. Мне их ещё придётся преодолеть!