Воскрешение Лазаря

Серега вырвал руку из детских зубов. Мальчишка стоял и смотрел на него. Смотрел так, будто старался запомнить. Чтобы потом припомнить… В глазенках Лазорькиного правнука было что-то яркое, злое. Серегу вдруг осенило: нет, не Геннадия Каурова, а вот этого гаденыша надо везти в Островскую! Кажется, в этом карапузе, а вовсе не в его отце, течет та самая черная Лазорькина кровь, и если уж кому и мстить за те два старых убийства, то ему. Рогачев больше не мог относиться к этому мальчику, как к ребенку. Это был маленький враг. Серега не мог убить или даже ударить его, но что-то он должен был сделать. Озадаченно почесав свой бритый затылок, он вдруг вспомнил, как однажды занимался сексом с Анной Бланк на глазах у ее пса — фокстерьера Тоби. Пес тогда тоже очень внимательно, явно понимая, что происходит, смотрел, как человеческий самец совокупляется с человеческой самкой. Надо сделать то же самое, трахнуть на глазах у этого щенка его мать, — решил Рогачев. Он надеялся, что эта сцена навсегда отпечатается у мальчишки в мозгу, исковеркает его психику, будет потом всю жизнь занозой сидеть в подсознании. И это тоже будет месть. Отличная месть!

Но едва Рогачев пришел к этому умозаключению, раздался смех. Смеялась Полина. Громко, презрительно, издевательски. Серега перевел на нее взгляд и сразу понял причину. Пока он был поглощен мыслями о мальчишке, пока усовершенствовал план своей мести, его мужское достоинство сморщилось и имело теперь жалкий вид. Вожделения не было. Адреналина тоже. Только слабость и злость. А Полина продолжала смеяться. Чем дольше она смеялась, тем слабее становился Серега. И тут случилось то, чего Рогачев боялся больше всего. Впервые за последние месяцы на него навалилась усталость. Она пришла именно в тот момент, когда ему была нужнее всего мужская сила. Рогачев ощутил себя обманутым, почти оскорбленным. Его собственный организм предал его. Внезапный приступ усталости уничтожил последнюю надежду победить эту женщину, надругаться над ней. Это был самый постыдный момент в его жизни. Серега взвыл от бессилия. И ударил Полину кулаком по лицу. Она сильно качнулась, но устояла на коленях. Сплюнула кровь из разбитого рта и продолжала смеяться. Ее смех был победным.