Воскрешение Лазаря

Полина сразу же успокоилась.

— Так-то лучше. Сделаешь все, о чем попрошу?

— А вы точно не убьете его? — прошептала в ответ Полина.

— Точно, — не моргнув глазом, соврал Рогачев. Он был совсем не уверен, что сможет сдержать данное слово. — Ну так что? Сделаешь?

Не дожидаясь ответа, но уже и не сомневаясь в нем, он одной рукой взял Полину за грудь, а другую сзади просунул ей в джинсы. На этот раз она была абсолютно покорна. Только попросила:

— Не при сыне. Пусть он уснет.

Скрепя сердце Рогачев согласился. Еще примерно час он терпеливо ждал, пока Полина сначала кормила, а потом баюкала сына в кровати. Когда тот, наконец, засопел, Серега скомандовал шепотом:

— Разденься.

Сидя на кровати спиной к Рогачеву, Полина сняла через голову кофточку. Потом майку…

— Сюда иди, — распорядился Серега.

Полина повиновалась. Она приблизилась к нему, но избегала смотреть Сереге в глаза. В окна застучали капли дождя. Сверкнула молния. Начало громыхать.

— Продолжай раздеваться, — велел Рогачев. Он наслаждался, упивался своей властью над этой женщиной, этим стриптизом под шум и грохот стихии.

Полина сняла с себя остатки одежды. Она была очень хорошо сложена.

— На колени, пожалуйста.

Женщина выполнила и эту команду. Все происходящее было похоже на ритуал. Рогачев ощущал себя ангелом мщенья. Он повернул голову Полины к себе и нарочито медленно, чтобы она хорошенько запомнила этот момент, начал расстегивать молнию на своих джинсах.

Полина зажмурилась. Она не хотела смотреть на оружие мщения. Рогачев провел ей этим оружием по губам. Полину передернуло. Серега властно взял жену кровного врага за волосы, запрокинул ей голову и посмотрел в глаза. На него смотрела сумасшедшая женщина. Отблески молний судорогами вздрагивали у Полины на лице. Да, это точно был ритуал.

Вдруг громыхнуло особенно сильно. Показалось, молния ударила прямо в дом. Что-то разорвалось у Сереги над головой. Он инстинктивно посмотрел в потолок. И тут же ощутил боль в кисти левой руки. Опустил глаза и не поверил им — это ребенок проснулся, слез с кровати и, подойдя к нему, укусил его своими мелкими зубками. Он по-прежнему не плакал. Его молчание начинало злить Рогачева. Боль в ладони отозвалась болью где-то в затылке.