Воскрешенный любовник

Эрика покинула таунхаус к одиннадцати утра. Она знала, что Бальтазар был не в восторге от ее решения, но ей нужно было забрать свою служебную машину, а также она хотела отметиться в управлении: первое важно, потому что седан находился в муниципальной собственности, а она оставила ее возле книжного магазина в сомнительной части города. Второе — ей нужно было не терять связь со своей реальностью, как бы ей ни нравилось время, проведенное в ее подвале, в близости с мужчиной… вампиром.

Серебряная «Хонда» стояла там, где она ее припарковала, капотом к закрытой двери гаража, и, садясь за руль и отъезжая от места, Эрика действовала на автопилоте. Дорожное движение было не напряженным, не считая Северного шоссе, и она плавно ехала на скорости в шестьдесят одна миля в час, мыслями вернувшись к Бальтазару.

Она убеждала себя, что НЕ влюбляется в него.

— Нет и точка, — сказала Эрика себе, ударив по поворотнику и перестроившись в другой ряд, чтобы объехать лениво плетущуюся фуру. — Это просто невозможно.

Да, они пережили много сумасшедших событий бок о бок, и да, их секс был невероятным.

На самом деле, охренительным.

И да, она открылась перед ним полностью, показывая ту часть себя, которую сама избегала, и Бальтазар принял все так, как оказалось, она в этом нуждалась, сама того не зная.

Но это не «любовь». Это сексуальное влечение, закончившееся близостью, удивительная совместимость.

Это не любовь. Люди вроде нее не влюбляются… только если психиатр, к которому она обратилась на втором курсе колледжа, не солгал о диагностированном у нее расстройстве привязанностей. И только представьте, она сама обратилась к мозгоправу, а не потому, что ее отправила соседка по комнате, завуч или профессор. Она поняла, что отстает от сверстников, хотела узнать, почему, и психиатр поведал ей.

Она по-прежнему отстает.

Ради всего святого, тот факт, что она спит с вампиром, идеально вписывается в ее образ жизни «белой вороны», не так ли? Все вокруг заключали помолвки, женились, женились по залету, женились после рождения детей. Она же встречается с Дракулой.

— Прекрати, — велела она себе, возвращаясь в среднюю полосу.

Бальтазар — это нечто больше простого секса. Он принял ее шрамы. Не осудил самый страшный ее секрет, то, что сильно ранило ее душу. Он лелеял ее и обнимал, а когда они заснули вместе через полчаса, он спрятал пистолет под их диван на случай, если придется защищать ее.

Она никогда не чувствовала, что ее принимают такой, какая она есть, целиком. И в этом была ирония.

Всего-то нужно было… встретить представителя другого вида.

Когда на горизонте замаячил поворот в город, она перестроилась перед «Мустангом» и спустилась по съезду с автомагистрали, который вел ее на окраину делового квартала. Дорога к «Кровавой книжной лавке» была долгой и нудной и состояла из вереницы односторонних улиц. Припарковавшись перед небольшим магазином, Эрика посмотрела на дверь, вспоминая, как пересекла порог… и шагнула в другой мир.

Полицейская лента, знакомая ей как собственное лицо, пересекала проход, а на дверном косяке была печать.

При виде ленты она подумала о том, что они сделали, когда «зачистили место», как выразился Бальтазар. Они забрали улики, которые бы указывали на них? Или просто избавились от метафизического дерьма? Но они точно забрали все, что указывало на саму Эрику.

Ее так и подмывало зайти внутрь. Но вместо этого она проехала мимо. Они договорились, что она оставит серебряную «Хонду» поблизости и вернет ключи Бальтазару. Он сказал, что они сами вернут машину в свой гараж…

Эрика ударила по тормозам и посмотрела в зеркало заднего вида. Оглянулась по сторонам. Потом извернулась на сидении, чтобы еще раз окинуть взглядом ряд машин, припаркованных по обе стороны односторонней улицы. Черт, она проехала мимо своей служебной.

Объезжая несколько домов по односторонней, она заставила себя сконцентрироваться. Может, она ошиблась в том, где припарковала автомобиль.

Повторный проезд дал прежний результат.

Ее служебного автомобиля не было.

Где, черт возьми, ее машина?

***

В это время в таухаусе Эрики, Бальтазар принимал душ в ее спальне наверху. Стоя под теплыми струями, и намыливаясь ее бруском мыла «Дав», он думал о том, что не одобряет ее затею выехать одной в свете солнца, разъезжая по дорогам, забитым невнимательными тупыми водителями, направляясь туда, где Девина убила старика и приняла его личину.

Особенно ему была ненавистна последняя часть.

И на этой ноте — где, черт возьми, этот демон? — гадал он, потянувшись к шампуню Эрики. Он заснул после того, как они снова занимались любовью, и демон все равно не появился в его снах. Уже второй раз, когда сучка проигнорировала…

Балз застыл с руками на голове, намыливая волосы чем-то от «Пол Митчелл». Вода продолжала литься на него, пена попадала в глаза, а он слышал голос в голове. Голос Лэсситера.

Настоящая любовь спасет тебя.

Как конкретный трус он опустил руки и уставился на плитку в душевой Эрики.

— Я люблю ее. На самом деле, люблю.