Воскрешенный любовник

Эрика подняла руку и пробежала пальцами по неровностям кожи, и у Балза возникло ощущение, что она делала это часто.

— Знаешь, я не могу это исправить, — сказала она пространно. — То есть пластическая хирургия не уберет их полностью.

— Зачем тебе это? — Когда Эрика отшатнулась, словно он шокировал ее, Бал покачал головой. — Шрамы не ужасные. Они не влияют на твою красоту. И то, что произошло, навсегда останется в твоей памяти. К тому же, наверное, потребуется не одна операция. А их было и так достаточно.

Она кивнула словно в прострации.

— Я не смогу отпустить произошедшее, просто… ну, избавившись от шрамов.

— Мы не можем убежать от прошлого. Не стоит и пытаться.

Повисла долгая пауза, и Балз боялся, что сказал что-то не то. Может, он должен был…

— Спасибо, — тихо прошептала Эрика.

Сейчас пришел его черед удивляться. — За что?

— За… принятие.

Я люблю тебя, подумал он.

— Но ты был на войне, верно? — сказала она. — Ты видел это… Раньше.

— Да. Это часть жизни. Я не хочу, чтобы ты проходила через то, что тебе пришлось пережить. Мне ненавистно это. Черт возьми… И если бы эта тварь уже не гнила в земле, я бы выследил его и разорвал на кусочки. Я бы отомстил за тебя и твоих родных, чтобы почтить их память. Я бы убедился, что месть осуществлена должным образом, болезненным. Я бы голыми руками заставил его страдать и нюхать собственную кровь и вонь его трусливого страха.

Пришлось остановить себя прежде, чем он зашел слишком далеко. А потом он поклонился и ей из своего сидячего положения на ее синем диване.

— Воистину, возможность отомстить за тебя и твой род стала бы честью для меня.

Когда он снова посмотрел на нее, Эрика накрыла рот руками, и ее глаза блестели.

Он не знал, оскорбил ли ее, напугал или…

Эрика шагнула вперед, шагнула к нему. И опуская руки прошептала:

— Никто и никогда не говорил мне таких вещей.

— Это хорошо? Или…

Она села ему на колени, оседлав его. Изучая взглядом его лицо, Эрика запустила пальцы в его волосы.

— Мне сложно говорить о прошлом, — пробормотала она. — Потому что люди интересуются из корысти и проявляют сочувствие по своим личным причинам. Я пережила это. Я не хочу помогать другим проживать мою трагедию.

Он скользнул руками вверх по ее рукам к ее плечам.

— Обоснованно.

— Ты был на войне, — повторила она. — Ты — другой.

Балз сосредоточился на ее грудях.

— Я могу прикоснуться к тебе?

— Да.

Как и ранее этой ночью она взяла его руку и положила на свою нежную плоть. И когда тяжесть ее груди легла в его ладонь, он пальцем потер ее сосок. В ответ Эрика поерзала на его бедрах, выгибая спину, вскидывая грудь.

Обхватив руками ее талию, он погладил ее грудь, ее сердце. Потом поцеловал шрамы, нежно, трепетно.

— Для меня ты самая красивая, — сказал он.

Он поднял взгляд. Ее глаза светились, когда она наблюдала за ним… И тот факт, что она была такой открытой, такой уязвимой… Говорил, что она доверилась ему. Она знала, что он говорил правду.

Балз наклонился к ее груди. Было сложно не думать о ее боли, но Эрика была права. Он не испортит это мгновение своим эмоциональным ответом на то, что ей пришлось пережить.

Вместо этого он покажет ей, насколько она желанна. Как идеальна. Насколько сексуальна и жива во всех смыслах.

Он почитал ее, посасывая, лаская, облизывая. И Эрика чувствовала, как сильно он желал ее. Эрика плавилась в его руках, под воздействием его голода, была возбуждена в предвкушении того, что он готов ей дать… А потом ее рука скользнула между их телами, обхватывая его стоячую эрекцию.

Эрика придержала его член, а потом впустила в себя, в свое тесное горячее лоно, и Балз знал, что никогда ей не насытится: они могли провести вместе вечность, и все равно каждое проникновение в нее будет для него откровением.

И когда она полностью опустилась на него, принимая в себя, Эрика немного отстранилась назад.

Их взгляды встретились, они оба не шевелились.

И тогда это произошло. Каким-то образом ее мысли и воспоминания стали его собственными. Он не собирался проникать в неё таким образом, но так вышло, связь между их телами стерла границы их разумов.

То, что он увидел, поглотило его, и Балз открыл рот, чтобы заговорить.

Но потом Эрика начала двигаться, раскачиваясь на его бедрах, член входил и выходил из ее лона.

Большего ему не нужно было. Он обхватил и сжал руками ее задницу, двигая ее вверх вниз на своем члене. Во время их соития было на что посмотреть: его блестящий от влаги член показывался каждый раз, когда она приподнималась, и каждый раз, когда она опускалась, вбирая его в себя, его накрывала волна неудержимой похоти.

Он начал кончать. Не смог сдержаться, не хотел.

Влаги между ними стало больше.

А потом он перестал что-либо видеть, потому что сам закрыл глаза. И хорошо. Он слышал ее стоны, чувствовал ее тесную хватку. А потом ритмичное сжатие ее внутренних мышц спровоцировало его следующие оргазмы.

Это было так идеально.

Как и она сама.

Глава 39