Воскрешенный любовник

Дверь в палату широко распахнулась, и она увидела Нэйта, на ногах, со здоровым цветом лица, он сохранял равновесие, держась за штатив с пакетом с какой-то прозрачной жидкостью. За ним стояли его родители, они дрожали, но больше не плакали, два караульных на страже его здоровья пережили ужасную ночь.

Когда она встретила взгляд Нэйта, её глаза наполнились слезами, и он бросился вперёд… хотя родители пытались его удержать. Но очевидно ему не нужна была помощь. Ему не нужна та жидкость, что вливали ему внутривенно. Ему не понадобится никакая помощь с его здоровьем, никогда больше.

Рэйвин полностью села на койке, когда он подошёл к ней, и они сжали друг друга в объятии, он обхватил руками её плечи, она — стиснула его талию. Когда она уткнулась головой в изгиб его шеи, Рэйвин смутно осознавала, что остальные в палате тихо переговаривались между собой… а потом отступили к коридору.

Спустя мгновение Нэйт отстранился и сел на край койки.

— Так, в тебя тоже стреляли? Ты в порядке?

— Да.

Он побледнел.

— Тебя ранили или…

— Нет, я хотела сказать, что не ранена, поэтому я в порядке.

— Слава Богу.

Повисло молчание, они осматривали друг друга. А потом Нэйт опустил взгляд, и Рэйвин приготовилась к тому, что он собирался спросить. Что она и не могла объяснить.

Дражайшая Дева-Летописеца, кто она такая, чтобы обладать подобной силой?

— Рэйвин, что произошло? Никто не хочет мне говорить.

— Мне так жаль. — Когда Нэйт собирался ответить, она ему помешала: — Я жалею, что не смогла спросить тебя, хочешь ли ты вернуться.

— Конечно, я хочу жить…

— Да, но у всего есть цена, а ты заслуживал право выбора. Я просто не знала, что ещё сделать…

Он вскинул руку.

— Мы сейчас говорим не о СЛР?

— Что это?

— Сердечно-лёгочная реанимация… — Нэйт покачал головой. — Не важно.

Повисла пауза, потому что Рэйвин не знала, с чего начать. А потом выражение на его лице изменилось. Она часто видела такое, в Старом Свете, и когда была маленькой и понимала себя не больше чем все остальные: настороженность и благоговейный трепет.

Она же, казалось, лишилась голоса. Наверное, это к лучшему. Была правда, которой она отказывалась делиться с кем бы то ни было, даже с собой, и Рэйвин боялась того, что могло вылететь из её рта.

— Ночь, когда метеорит упал за домом Лукаса, — сказал Нэйт медленно. — И я увидел тебя у кратера…

Рэйвин наблюдала, как он судорожно соображает по едва заметному движению его лицевых мышц, его губы сжались, брови поднимались и опускались, подбородок шевелился, будто он стиснул челюсти. Воистину, он связывал в уме все, казалось бы, не связанные между собой детали. И такова жизнь, не так ли? Ты живёшь, не осознавая, что за незначительными деталями и событиями скрывается откровение.

— Что именно ты сделала со мной? — спросил Нэйт.

***

Сидя на больничной койке рядом с Рэйвин, свесив ноги, одной рукой упираясь в матрас, Нэйт чувствовал себя как-то иначе в собственном теле. Сложно сказать точно, в чем было дело. Самое ближайшее сравнение — чувства, испытанные в первые ночи после превращения.

Энергия лилась через край. Вибрировала в теле. Он чувствовал себя не просто живым, а… пробудившимся.

И его мозг судорожно скрипел от мыслей и воспоминаний… хотя это может быть результатом дезориентации. Он всё думал, как вышел на поле за домом вместе с Шули, чтобы изучить с близкого расстояния падение небесного тела. Рэйвин — или Эйлин, как он сначала расслышал её имя — стояла в лесу, вдалеке от остальных, кто так же вышел посмотреть, что случилось.

Потом он вспомнил их разговор следующим вечером, когда светлячки летали вокруг неё, подсвечивая её красивое лицо мягким светом.

В то время он даже не задумался, откуда взялись насекомые. Но он никогда не встречал светлячков в холодное время года, ни до, ни после.

И, если быть честным с собой… Сейчас он сомневался, что это были светлячки.

А потом Нэйт вспомнил момент в её спальне, когда Рэйвин посмотрела ему в глаза, и он ощутил странное тянущее чувство, будто она читает его мысли. На её лице отразился такой ужас, словно она видела его прошлое, время проведённое в лаборатории, всю боль и страх, что он пережил, подвергаясь научным опытам в руках людей, а также смерть его мамэн и понимание невозможности своего спасения.

— Я был у двери в Забвение, — услышал он свой голос. — И я не просто стоял перед ней, я открыл её и перешагнул через порог. Я был на той стороне…

Смутные воспоминания о белом ландшафте и чём-то настолько красивом, что он не мог это описать словами, заполонили его разум, затмевая вид на больничную палату и даже Рэйвин. Но в итоге он вырвался из видения вечного счастья.

Так же как он вернулся из мертвых.

— Я был мёртв. — Он сосредоточился на Рэйвин. — И ты что-то сделала со мной, верно?

Женщина, о которой он думал сутками напролёт… с падения того метеорита… чьего общества он искал, перед кем старался не нервничать в Доме Лукаса, чье лицо он представлял, мечтая о первом поцелуе… внезапно оказалась для него незнакомкой.

— Кто ты?