Воскресший гарнизон

«Не очень убедительно, – признал Скорцени. – Не могли же от двойника звонить с приказом в «СС-Франконию», зная, что здесь в это время пребывает сам Гитлер. Но все же хоть какое-то да объяснение…».

– Я так и понял, мой фюрер, – ухватился за предложенное ему толкование Вольраб.

– Лично у меня никаких вопросов звонок этот тоже не вызывает, – поспешил высказать свое собственное мнение комендант лагеря фон Риттер. Хотя и произнес эти слова как-то слишком уж неубедительно.

– Один из адъютантов не сориентировался в ситуации, – угрожающе просветил его Скорцени. – Приедем, разберемся. И никаких псалмопений по этому поводу, Удо, никаких псалмопений! Исключительная секретность во всем, что касается нынешнего визита фюрера.

– Причем разобраться нужно очень серьезно, – предупредил обер-диверсанта Лжегитлер.

– Понимаю, понимаю, – поспешно заверил их обоих адъютант коменданта, с ужасом осознавая, что вторгся туда, куда вторгаться ему не положено было: ни по чину, ни по здравому рассудку. При этом он затравленно посмотрел на адъютанта и телохранителя фюрера фон Тирбаха, пытаясь найти у него, как у своего коллеги, ту, самую важную для себя подсказку.

Однако барон демонстративно отвел взгляд в сторону.

Тем не менее Скорцени стало ясно: у Вольраба закралось очень сильное подозрение по поводу того, где же на самом деле находится двойник фюрера: здесь или в рейхсканцелярии?

«И все же испытание на выдержку и находчивость Зомбарт прошел, – подумал Скорцени, искоса наблюдая за реакцией то коменданта лагеря, то адъютанта лжефюрера барона фон Тирбаха. – Сейчас это самое главное».

Впрочем, выяснить что-либо конкретное обер-диверсанту так и не удалось: на «самурайском» лице фон Риттера вообще никогда не проявлялось ничего такого, что в принципе способно выражать в подобных ситуациях человеческое лицо. Да и русско-германец Тирбах вроде бы никакого значения этому странному случаю со звонком из рейхсканцелярии не придал. Барон весь был «при исполнении» и проявлял готовность служить любому фюреру, какой только соизволит предстать перед ним.

31

У мастерской Отшельника Штубер остановил мотоцикл и вопросительно взглянул на Жерницки.

– Не люблю затягивать сцены прощания, – с холодной иронией молвила обер-лейтенант.

И тем не менее, пересаживаясь в подземном гараже на свою машину, барон вновь поинтересовался: не согласится ли Софи остаться здесь хотя бы на ночь.

– Не вижу смысла портить настроение бригаденфюреру фон Риттеру. К тому же, после знакомства со мной он решит, что несправедливо, чтобы расположением такой – артистичным жестом подчеркнула она слово «такой» – женщины пользовался только начальник службы безопасности вверенного ему лагеря. Вам это нужно, барон? Уверена, что нет.

– Но скоро стемнеет, а в темное время суток покидать территорию базы запрещено…

– Стоит ли тревожиться? Если не решитесь возвращаться вечером в «Регенвурмлагерь», вместе переночуем в «Старом рыцаре».

– Не решусь, – решительно повертел головой Штубера, сразу же «забивая» за собой ночь с этой женщиной в номере отеля.

Солнце и в самом деле уже предвещало закат короткого зимнего дня, однако Штубер понимал, что откладывать поездку не стоит. Он чувствовал, что возрождение знакомства с этой женщиной, само ее появление в эти роковые для рейха дни в его жизни, способны изменить линию его послевоенной судьбы. Это был тот спасительный костер посреди ледяной пустыни, отходить от которого означало отходить от источника последней надежды.

– Есть одна просьба, Софи, – увеличил барон скорость, чтобы поскорее выехать на шоссе и присоединиться к проходившей мимо колонне армейских грузовиков, в каждом из которых находилось по два бойца охраны.

– Не верю, что только одна, – оставалась верной своей манере общения обер-лейтенант.

– Вы могли бы связаться с адъютантом Геринга. Было бы неплохо, если бы приказ об эвакуации мастерской Отшельника вместе с самим мастером исходил из штаба рейхсмаршала и преемника фюрера. Хотя бы в устной форме.

– В письменной, барон, в письменной. И поскольку всем известно увлечение Геринга произведениями искусства, это распоряжение ни у кого, в том числе и у коменданта «Регенвурмлагеря, лишних вопросов вызвать не должно. Через два-три дня у вас будет письменный приказ из штаба люфтваффе. Что еще?

– Я ведь заверил вас, что есть только одна просьба.

– Не лгите, барон.

Выводя машину на шоссе, Штубер посигналил мотоциклистам охраны и, приказав им возвращаться в лагерь, рисково вклинился в колонну буквально перед бампером последнего грузовика.

– Владельцем замка «Штубербург» все еще является мой отец.

– Так и скажите, что надеетесь, что это я уговорю старого, но все еще воинственного генерала Штубера принять у себя Отшельника.

– Я не уверен, что отец будет в восторге от того, что во флигеле появится мастерская скульптора.