Восьмое делопроизводство

— Твое дело. Бумаги я принесу, почитаешь. Там военные целый трактат написали по баллистике, но смысл понятен. И рассудишь сам, можно ли связывать судьбу с таким человеком. Ты сейчас выполняешь его команду. Максим Захарыч велел нарочно подставиться, чтобы мы тебя арестовали. Я же говорю: нам все известно. Ты свалишь на Телятьева, отведешь подозрение от Лоренцева и станешь ненужным ему. Даже опасным. Тогда берегись!

Налетчик понурился, но молчал.

— Иди с глаз моих! — приказал статский советник. — Завтра прочтешь отчет и сам попросишься на допрос.

Между тем события развивались именно так, как предсказывал отставной артиллерист. Полиция в присутствии понятых вскрыла квартиру Телятьева в Кривоколенном переулке. И обнаружила в поддувале чековую книжку акционерного общества «Изолятор». А в тумбочке письменного стола — самодельную бомбу, начиненную мелинитом. В роли вишенки на торте выступила серебряная мыльница старинной работы. В ней лежал брелок члена общества разумных развлечений… Это были вещи, пропавшие из квартиры вахмистра Подшибякина.

Кошко вызвал питерца среди ночи и показал результаты обыска.

— Что делать будем, Алексей Николаевич? Выходит, что мой чиновник для поручений — изменник и вожак банды?

— Улики подброшены, а сам Осип Германович убит и где-то зарыт, — горько констатировал Лыков.

— Это ваши слова. А вот чековая книжка, которую забрали при налете, и бомба.

— Если Телятьев атаман, почему он оставил книжку у себя на квартире? Знал же, что мы сюда придем. Шито белыми нитками!

Аркадий Францевич выругался.

— Сам вижу. Но придется как-то объяснять находки.

— Я напишу рапорт на имя министра, — резюмировал питерец. — И продолжу ловить «альфовцев». Уже скоро им конец. А изменник — Лоренцев!

Утром арестованный скок и впрямь попросился на допрос.

— Надумал? — пытливо спросил его статский советник.

— Так точно, — ответил Литвиненко. — Готов дать признательные показания. Атамана нашенского зовут Осип Телятьев. Что мне будет за это? Окажут снисхождение?

Лыков без раздумий дал пленнику в ухо:

— На тебе снисхождение!

— Вы чего?! — возмутился тот, поднимаясь с пола. — Я прокурорскому надзору пожалуюсь.

— Да хоть царю. Вы убили Телятьева, а тело спрятали. Теперь хотите обелить вашего истинного атамана, Лоренцева. Я все докажу, а тебя, сукин сын, лично поставлю под виселицу! Если не сообщишь мне правду прямо сейчас.

Но Ксаверий не испугался угроз и продолжал твердить свое. Лыков хлопнул дверью и ушел. Тогда настойчивый скок вытребовал следователя и повторил свои показания ему под протокол. Другими членами банды он назвал Анатолия Бубнова и Льва Монтрыковича. Такое признание, перемешанное с ложью, придавало его показаниям правдоподобность.

Лыков телефонировал в Петербург и спросил у фон Коттена, как ведется негласное наблюдение за Лоренцевым. Есть ли результат? Начальник охранного отделения ответил:

— Смотря что считать результатом. Судя по всему, ваш подозреваемый чище снега альпийских вершин. Занят служебными обязанностями. Давеча вновь отличился: арестовал с поличным шайку воров-полотеров. Один — четверых! Шел ночью за каким-то лешим по Александровскому саду. Видит, сидят на «скамье подсудимых»… Знаете это место?

— Да, — сказал Лыков. — Так фартовые называют полукруглую скамейку напротив входа в Зоологический сад.

— Верно! Так вот, губернский секретарь увидел на ней четверых подозрительных, подошел, вынул револьвер и велел идти в участок. Те было за ножи — Лоренцев бабахнул в воздух. Прибежал городовой. Вдвоем они связали ребятишек и нашли при них воровской инструмент и свежую добычу. Градоначальник объявил Максиму Захаровичу благодарность.

— И все равно он главарь банды, — вздохнул статский советник. — Прошу вас наблюдение не снимать. Я завтра вернусь из Москвы и принесу вам карточки его подельников, Бубнова и Монтрыковича. Лоренцев должен как-то с ними видеться!

Полковник вежливо попрощался и положил трубку.

Глава 16 Маски сняты

Утром 1 июля Алексей Николаевич приехал в столицу и явился к себе на квартиру. Ольга Владимировна вторую неделю жила дома и совсем поправилась. Она обняла супруга, сварила ему кофе и удалилась наливать ванну. Лыков отхлебнул, прикрыл глаза от удовольствия, а когда открыл их, увидел перед собой Максима Захаровича. Тот нацелил на него какой-то огромный незнакомый пистолет.

— Обещайте вести себя благоразумно, и все обойдется, — приказал главный подозреваемый.

Сыщик хотел бы воспротивиться, но рядом была жена! Плечистый загорелый детина, в котором Алексей Николаевич узнал Леву Живореза, грубо заталкивал Оконишникову в ее спальню.

— Что у вас за модель? — спросил Лыков, стараясь казаться спокойным.

— А? О чем вы?

— О пистолетике.

— Манлихер.

— Автоматический?

— Да. Алексей Николаевич!

Атаман смотрел на сыщика почти умоляющим взглядом.

— Бросим говорить о ерунде, я верю, что у вас железные нервы. Поговорим о главном.

— Валяйте.

— Я не хочу вас убивать, — торжественно выговорил Лоренцев.

— Ну так не убивайте.