Восьмой день недели

Будько положил трубку. Не в силах сдержать улыбку, встал. Довольный, потер ладони. «Тэкс! Тэкс!» Прищурился, вспомнив, какая радость была прежде в рекордный день. Девчата подносили сталеварам хлеб-соль. Гремел оркестр, а на глазах директора — слезы. На следующий день на страницах газет мелькали знакомые лица, обязательно снимок — начальник цеха Будько обнимает бригадира, поздравляя с рекордом. Поселок от мала до велика выходил на улицу. А вечером в столовой закатывали банкет: шампанское, цветы, речи. Друг дружку поддерживали. А сейчас? Замкнулись каждый в свою скорлупу и выглядывают: что будет дальше? Вылезать или повременить? Забывают, что жизнь не одним рублем держится, имеется еще такой фактор, как высокий моральный дух рабочего человека. Вот и нынче пустили крупнейший в стране цех, а сами тыкаемся в стены, как слепые котята. Каков «потолок» конверторов? Сколько при идеальных условиях можно сварить плавок за смену? Пробовать приходится в процессе работы. Не дело это, не дело.

Нажал кнопку звонка. Вошла секретарь.

— Танечка, слушай внимательно. На двенадцать вызови ко мне из дома начальника третьей смены. Раз! На это же время пригласи старших мастеров копрового, миксерного, разливочного участков! Два! Позвони в редакцию газеты. Скажи: будет добрый материал. Пусть подойдет корреспондент в ночную смену. Три! С Дербеневым потолкую сам. Четыре! Ясно?

— Так точно! — Секретарь шутливо приложила руки к воображаемой фуражке.

— Действуй!

Танечка вышла. Будько присел, позвонил на квартиру Дербенева. К телефону долго не подходили. Наконец в трубке раздался голое Михаила:

— Кого нужно?

— Здорово, медведь! Тихон говорит. Знаю, что с ночной. Не сахарный, не растаешь. Почему веселый? Солнышко ярко светит, сон хороший приснился. Тоже не годится? Лады, не ворчи, позже расскажу. В час тридцать жду в кабинете. Я тебе не приду! Надо! Понимаешь? Для нашего с тобой блага. Ну, будь!..

Тихон Тихонович вышел из кабинета в превосходном настроении, прошел по тоннелю на улицу, вдохнул запах «жареного» металла и прямо по шпалам зашагал в миксерное отделение. Очень важно договориться лично с ребятами, чтобы подготовили к рекордной смене чугун с высоким содержанием железа. Оттуда зайдет в скраповый пролет, заглянет в шихтоподачу. Ничего нельзя упустить.

В голове Будько полностью созрел план рекордной смены. Бригаде нужно дать зеленую улицу. Создать условия для бесперебойной работы. Весь лучший материал — сюда. С людьми потолкует сам. На мгновение замялся, червячок сомнения шевельнулся в душе. Правильно ли поступает? В отсутствие начальника цеха затевать такое… Но тотчас успокоил себя. Действительно, что в этом зазорного? Бригада покажет коллективу возможности, поднимет веру в свои силы.

Начальники участков, выслушав Будько, переглянулись. Заговорили разом: цех колобродит, прорехи на каждом шагу, приходится и план выполнять и освоением заниматься, не до рекордов. Будько железной логикой убедил: добрый пример всегда нужен, жить не интересно, не видя перспективы, он дает возможность отличиться, показать себя. За последнее время никто о людях не думал, а он, Будько, всегда верен себе, забота о рабочем человеке для него все.

Ровно в час дня появился Дербенев. Танечка даже не узнала старшего конверторщика. Он был в черном костюме, светлой рубашке. На груди серебристый галстук и на нем снежинка. Если бы не оспины ожогов на лице — профессор да и только!

— Здорово, Тихон Тихонович!

— Привет, Миша! Что это ты, как на парад, вырядился?

— Настроение хорошее.

— Как Надежда?

— Было бы плохо, не наряжался бы… Обещают скоро выписать. Главному врачу звонил. Ну, чего звал?

— Садись. В душу хочу заглянуть.

— Загляни. — Дербенев распахнул пиджак, — сорочка индусская, душа русская.

— Юморишь?

— Чего нам, малярам!

— С Надеждой порядок, значит, душа спокойна. Готов для рекорда.

Дербенев недоуменно поднял глаза.

— Какой рекорд придумал?

— Первый. Выплавки и разливки стали в новом конверторном цехе, в бригаде знатного металлурга страны Михаила Дербенева.

— Открасовался, видать, Дербенев.

— Тьфу, дьявол! — сплюнул Будько. — И этот панихиду завел. Идем на рекорд. Радину нос утрем. Заодно кой-кому напомним про Михаила Прокопьевича.

И, боясь, как бы Дербенев сгоряча не махнул на все рукой, заторопился, начал посвящать в детали плана.

— Нам абы гроши, — выслушав Будько, отшутился Дербенев. А по телу легкая истома. Хоть и говорят, что слава подобна эфиру: сперва усыпляет, потом улетучивается, все же приятно чувствовать радость, похожую на легкое опьянение.

— Ну, давай, ближе к делу. — Будько обрадовался, что Дербенев так быстро согласился с предложением. — Обсудим детали. Что лично тебе необходимо для идеальной смены? Мы люди свои, не стесняйся…