Восьмой поверенный

— В таком случае для вас все это — пустой звук, и это хорошо, — продолжал смотритель маяка, стараясь говорить так, чтобы его слова звучали убедительно. — Но я хотел показать вам свой рабочий кабинет по следующей причине. Это — математическая проблема, возраст которой составляет ровно двести семнадцать лет. Я занимаюсь ей уже целых десять лет. Сначала в качестве хобби, а теперь уже всерьез. Эта вещь на первый взгляд кажется совсем простой и безобидной, однако ее невозможно доказать. А знаете ли вы, что мешает мне на пути к ее разрешению? И что мешало всем этим ученым на протяжении двухсот семнадцати лет? Эмоции. Эмоции сотворили человека, но они же его и уничтожат! Моя семейная трагедия, потом война, независимость Хорватии, грязная политика… Все это вызывало во мне бурю эмоций и мешало мне сконцентрироваться на проблеме, на пути к цели. А потом, по воле случая, я приехал сюда, ощутил здесь полную свободу и в конце концов переехал. Здесь нет эмоций, нет ничего, что способно их вызывать, здесь все функционирует, как в муравейнике. Это место просто создано для моей работы… И вдруг, сегодня утром, сначала появилась только одна кошечка, а за ней вы с этой страшной вестью о смерти Тонино. И что это с собой принесло? Эмоции! Проклятые эмоции! Хаос! Вы понятия не имеете, насколько я близок к решению, а теперь я несколько дней буду думать лишь о Тонино и терять время и концентрацию на…

— Боже мой, да это же не… — открыл рот Синиша, обескураженный последними словами смотрителя маяка.

— Как раз да! В этом все и дело! Поэтому я прошу вас, очень прошу, не приходите в мой дом ни с какими эмоциями.

— Договорились, — ответил Синиша, немного помолчав. — Но, пока эмоции все еще здесь, вот что я хочу вам сказать: я уверен, что Тонино заботился о вас не без эмоций. Если бы у него не было эмоций, он бы всем рассказал, например, о ваших кошках, и тогда стопроцентно нашлась бы парочка дедов, которые бы пришли, чтобы убить их чисто ради азарта, просто чтобы вспомнить молодость.

— Будем реалистами: к сожалению, Тонино все-таки был немного отсталый…

— Сам ты отсталый, дебил хренов! — взбесился поверенный. — Ты и твое считание фасоли! Черт возьми, да не будь Тонино, не будь он твоим другом, ты бы эту свою фасоль только бы и жрал каждый день, а не пересчитывал! Он о тебе, блин, как о ребенке заботился! Как о своем старике! А знаешь, что самое замечательное? А? То, что теперь вы оба сидите у меня на шее, чтоб вы провалились! Я даже не знаю, кто из вас больший псих, но вынужден теперь заботиться об обоих! И у тебя сейчас есть ровно пять секунд, чтобы сказать, нужно ли тебе что-нибудь заказать, иначе получишь от меня еще больше эмоций!

— Фасоль, — взволнованно ответил Брклячич, медленно закрывая перед Синишей дверь. — Килограмм белой, килограмм красной и два — пестрой.

* * *

С:/Мои документы/ЛИЧНОЕ/Тумороу

Тумороу, говорит Муона. Они с сестрой все еще присматривают за стариком, не дают мне даже войти в дом. Кто знает, что он им мелет про меня, против меня. Тумороу, говорит она. Чтобы я приходил завтра. А сейчас мне что делать? Сходить к муорю? Где ты, Тонино, саботажник ты эдакий? Как мне быть с этими двумя? Кто позаботится об этих безумцах? А без помощи они загнутся через два дня!

Малая тоже совсем сдурела, фиг его знает, к чему это еще может привести.

Пойду домой спать. До зимы. Или, по крайней мере, до тумороу.

— Сёдня опять появилась тольк одна тюленька, — тихо сказала Зехра за утренним кофе, когда Селим отошел в туалет. — Оставила рыбу, но не убежала сраз, как вчера, а…

В этот момент послышался стук в дверь. Зехра быстро взбежала по ступенькам и скрылась в своей комнате, а Синиша пошел открывать незваному гостю. В дверях стояла улыбающаяся Муона.

— Буон ютор, донт би фрэйд, — сказала она и улыбнулась еще шире, когда заметила напряжение на лице поверенного.

— Доброе утро. Вы меня напугали. Как старик, лучше?

— Бэта, мач бэта. Уок?

— Простите?

— Уок виз ми? — пояснила Муона и показала на тропинку за ее спиной. — Хуодить, гуоворить с мнуой?

— А, прогуляться! Да, конечно, я только предупрежу Селима…

Они медленно пошли по дорожке, останавливаясь через каждые несколько шагов, чтобы пояснить жестами только что произнесенную фразу и быть уверенными, что они понимают друг друга. Спустя примерно час поверенный вернулся той же дорогой, очень довольный тем, что ему рассказала аборигенка.