Воспитание ангела. Сборник повести и рассказов

Ядвига оттолкнула того, кто примостился у изголовья и бил Фурсова по щекам, выбила из чьей-то протянутой руки стакан с водой и склонилась над мертвенно бледным лицом Леонида Петровича.

Прекрасные волосы её рассыпались, скрывая от всех происходящее. Ядвига ногтем большого пальца подцепила пробку зажатого в кулаке небольшого флакона, всосала его содержимое, затем прильнула к губам Фурсова и с силой вдунула вскипевшую на языке жидкость в рот литератора.

Фурсов выгнулся всем телом, опрокидывая навзничь секретаря, и неожиданно для всех сделал глубокий вздох.

Илья

Директор лагеря «Звёздочка» Хохлов, сухой, старик с жёлтым морщинистым лицом, внимательно изучил удостоверение.

– Чем могу служить, товарищ следователь? – спросил он.

Сидящий перед ним высокий, худой человек лет пятидесяти поправил белоснежную манжету, выскочившую из рукава застёгнутого, несмотря на жару, на все пуговицы чёрного френча и пристально посмотрел своими чёрными глазами на директора.

– Артур Вадимович, – представился он. – Давайте без официоза, дорогой товарищ директор. Вокруг дети и паника нам не нужна.

– Что-то случилось?

– Сразу вижу – вы не в курсе, раз ваши подопечные резвятся за территорией лагеря. К сожалению с сегодняшнего дня это надо прекратить.

– Но послезавтра у нас «День Нептуна», приглашены товарищи из района. Это невозможно!

– Придётся отложить. Легенду сами придумайте. Например, эпидемия, ну скажем, «ящура» или «сибирской язвы», на худой конец, для особо возмущающихся.

– Шутите, Артур Вадимович.

– Нам с вами сейчас не до шуток. В округе бродит маньяк – убийца, нападает, душит и насилует молодых женщин.

– А милиция?

– Милиция работает. Но операция тайная. Сами понимаете – дачный сезон, возможна паника. И я здесь, чтобы её не было. Со мной ещё один сотрудник. Вот кстати и он.

– Позвольте представить…

– Как? чемпион мира! Иван Холин! Он тоже ваш…?

– У нас в стране все наши, дорогой товарищ. Шутка. Попрошу выделить отдельное помещение для работы. Ещё раз напоминаю про секретность. О нашем истинном призвании никто не должен знать, даже милиция. Для легенды я – землемер, а Иван – тренер по боксу. Мальчишки будут довольны, я полагаю. И ещё, надо пристроить одного юношу, скажем, пионервожатым в отряд. Он свидетель и поможет нам опознать убийцу. Вижу, вы согласны.

Директор только развёл руками.

Прошло две недели с того момента, когда вдруг нагрянувший к деду Холин после недолгих переговоров усадил Илью в машину и привёз в лагерь.

Илье неожиданно понравилось работать с детьми. Воспитательница Ольга Петровна поручила ему мальчишек. Выделила койку в палате.

Илья не корчил из себя вожатого. Всего на год старше этих пацанов, он стал им скорее другом. Со Степановым сразу возникла проблем. Ещё тогда, на речке, Илья понял, что у Ивана особые виды на Милу Шурыгину. Пришлось со всей ответственностью заявить, что Илья не испытывает никаких таких чувств к данной особе и с Милой его связывает только учёба в одной школе.

Но, к сожалению, сама Мила была по этому поводу совсем другого мнения.

Илья запомнил, какой радостью засветились глаза девушки, когда наставница ввела его на девичью половину в качестве нового. С этого дня остальные девчонки не упускали случая, чтобы не крикнуть ему в спину: «Тили-тили тесто…». Сама Мила, казалось, не обращала на это никакого внимания и пользовалась любым предлогом, чтобы быть рядом с Ильей.

Степанов Иван ходил сам не свой. Он демонстративно не слушался Илью, науськивал ребят, прерывал, когда перед сном Илья в лицах в какой уже раз пересказывал «Великолепную семёрку» или «Лимонадного Джо». Ростом чуть ниже Ильи, Иван был шире в плечах и по-деревенски жилист. И если бы не должность вожатого, Илье неизбежно пришлось бы принять вызов и столкнуться с ним в открытом бою. Поэтому он безмолвно терпел от Ивана и его дружков всякие гадости, на которые, по правде говоря, и сам был горазд, годами раньше «отбывая срок» в пионерлагерях.

Как-то Илья пришёл за полночь с гулянки по случаю дня рождения старшего повара лагеря. На пути к палате из туалета неслышно метнулась чья-то тень и прошептала: «Стул под кроватью». Обычно Илья, раздевшись, с размаху кидал своё тело на мягкие пружины. Эта вредная привычка чуть не сыграла с ним роковую роль. Если бы не таинственная тень, он и в этот раз сделал бы то же самое. Но, предупреждён, значит спасён…

В абсолютной темноте Илья, не раздеваясь, разбежался, но не прыгнул, а с силой ударил руками по кровати, мгновенно, но аккуратно лёг, тут же ощутив под спиной острый край сиденья стула. Он истошно закричал. Щёлкнул выключатель. Над распростёртым, корчащимся в мнимых муках Ильёй склонился ухмыляющийся Степанов. Илья, не давая ему опомниться, подскочил и со всего маху залепил пощёчину.

В комнату вбежала, завязывая на ходу халат, Ольга Петровна. У Ивана из носа хлынула кровь, щека покраснела и вздулась.

– Что! Что случилось?

Илья спокойно улёгся на кровать, накинул простыню.

– Ничего страшного, Ольга Петровна, – сказал он, щуря будто спросонья глаза, – тут одному товарищу приснилось что-то, он чуть не описался.