Воспитание каббалиста

Согласно учению каббалы, страх всегда является инструментом Сатана. Многих религиозных людей страх часто побуждает взывать к Творцу за избавлением. Однако каббала учит нас, что избавление от страха живет в наших сердцах, а не на небесах. Говоря точнее, каббалисты используют термин «уверенность» для обозначения духовного состояния, которое изгоняет страх. Наиболее часто цитируемый библейский пример уверенности можно найти в Книге Шмот (Исход), когда египетское войско загнало бегущих израильтян на берег Красного моря. Они обратились к Богу с мольбой о спасении, и Бог ответил: «Почему ты взываешь ко Мне?» Другими словами, он хотел сказать, что средства спасения уже у них в руках. Необходимо довериться им и использовать их с абсолютной уверенностью. Для израильтян это значило войти в воды моря, пусть даже и по самую шею, будучи уверенными в том, что Творец избавит их, если так будет лучше для их душ. Если бы они не были спасены, это значило бы, что их подлинное лучшее предназначение находится где-то еще. В любом случае страх являлся отрицанием силы и существования Творца. Каббалист не должен доверять страху и уж точно не должен руководствоваться им.

Я слышал о смелости Рава Брандвайна от одного его старого друга, с которым мы познакомились самым невероятным образом. Наше приключение началось глубокой ночью. Было не меньше часу или двух ночи, а мы с учителем по-прежнему занимались. Рав Брандвайн часто учился до четырех или пяти часов утра, когда чувствовал, что в силах делать это. «Единственная цель каждого из нас – получить Свет мудрости каббалы, – говорил он. – А затем поделиться ею с миром. Это наша обязанность. Это единственный способ уничтожить всю тьму и зло в мире». В его маленьком кабинете горели яркие лампы, но снаружи, в ночи, было очень темно и холодно.

Вдруг среди тишины и спокойствия своего кабинета он встал и сказал, что мы едем в Иерусалим, в район Вифлеема, чтобы посетить гробницу праматери Рахель. Хотя он и был очень мягким человеком, в его голосе слышалась твердость, не допускающая возражений.

– Прямо сейчас? – спросил я.

Он кивнул.

Я напомнил, что гробница закрыта на реставрацию, но он сказал, что это не имеет значения. Прошел всего месяц или два после окончания шестидневной войны, и в воздухе, естественно, витала определенная напряженность, хотя эта поездка и была не столь рискованной, как наше путешествие в Тверию.

Дорога в Вифлеем была очень темной, а улицы почти совершенно пусты. Когда через несколько часов мы доехали до места, ворота гробницы Рахель были закрыты, как я и предсказывал, но Рав Брандвайн сел на скамеечку и стал спокойно ждать. Приближался восход, и небо начало светлеть.

Вскоре появился охранник и предложил открыть ворота. Это была еще одна черта Рава Брандвайна, которая всегда меня поражала, – уверенность в том, что его цель будет достигнута. Оказавшись внутри гробницы, он постоял некоторое время молча и с выражением великого почтения на лице. Затем мы направились в город, где, как он сказал, у него было важное дело.

Однако вместо того, чтобы пойти в израильский сектор города, мы направились в арабский квартал. Куда же мы пошли? Неужели мой учитель дружит еще и с арабами? Здесь снова начало напоминать о себе мое консервативное воспитание. Единство разных направлений одной религии было достойной целью, но разве возможно единство разных религий? Я думал, что избавился от своего стремления к разделению между людьми во время нашего визита на фабрику «Гистадрута», но я ошибался.

И вот Рав Брандвайн повел меня в гости к своему старому другу, которого звали Джурбин. Он жил в большой квартире в центре арабского квартала. При виде Рава Джурбин засиял от счастья. Он сказал, что ждал встречи с ним двадцать лет, и подарил ему большой ящик прекрасных грейпфрутов из сада своего отца, расположенного за городом. Они обнялись и поцеловались с потрясающей теплотой, выражая любовь между людьми разных культур и религий, видеть которую было просто удивительно.

Рава Брандвайна очень любила вся семья Джурбина. Он провел некоторое время, общаясь с детьми своего друга, а Джурбин в это время сидел со мной и рассказывал историю великой смелости Рава Брандвайна. В 1936 году экономическая ситуация в Израиле, как и во всем мире, была очень тяжелой. Мой учитель устроился работать на стройку, что было неслыханно для большого знатока Торы. Но он любил свою работу. Он часто улыбался и говорил: «Когда я стою высоко на строительных лесах, я чувствую духовный подъем. В это время у меня появляется возможность по-настоящему узнать и полюбить ближнего».

К сожалению, не у всех жителей Израиля была возможность получить такую работу. Некоторым было не на что купить даже хлеба. Именно в таком положении оказался Джурбин. Ему нужно было кормить свою молодую семью, но при этом у него не было никакой возможности заработать денег. Однажды он услышал о «раввине-строителе». Даже среди арабов Рав Брандвайн был известен как человек, у которого нет предубеждений по отношению к его собратьям.