Воспитание сердца

Ночных сверчков опять с цикадами не путай:
Цикады ночью спят, им ночью — все равно,
А в сердце, может быть, как в пропаде темно
И кажется земля тяжелой мертвой грудой.

Живут цикады днем. Растопленной смолою

Горячий сосен сок пьянит до песен их;
Не надо им тогда веселых глаз твоих,
Не надо слез твоих, ночей со звездной мглою.

Они живут в раю. Им нас совсем не надо.

И нам они — к чему? Представь себе, что вдруг
Земля горит, беда, что все — как ад вокруг,
А мы с тобою райского вкушаем сада.

CHAMP DE MARS

Откуда у тебя, дитя,
жестокость взгляда?
Как ночь глядишь,
как ночь в лесу,
как ночь зверей...
А солнцу — что? —
весна! —
из твоего наряда
оно влечет тебя —
на брань бы поскорей!
Цветущий сад в столице.
Утро.
Вся в тревоге,
как птица вдруг к гнезду,
к тебе склонилась мать,
чтоб потонуть
в глазах твоих,
как в древнем боге,
когда в любви
всем смертным
надо умирать.

Встреча при луне

Среди домов, по улице прямой,
В ночи спеша, и, может быть, домой,
Плывет калека в лунном далеке,
Пустой штаниной машет налегке.
Движенья четкие — одной ногой,
Как если б был с рожденья без другой.
О если б этот страшный человек
Безногим был — чтоб не было калек!
Но он пошел, конечно, на войну,
В руке зажав и совесть и вину
Винтовкою, тяжелой, как нога,
Которую оставил у врага.
И враг его, такой же, как и он,
За дымный Рур иль шелковый Лион,
Не зная сам куда, стрелял, бежал,
И долго, мертвый, под дождем лежал...
Ночная улица светла, тиха,
А лунный диск — как не было греха.
Но ты, калека, что же ты молчишь,
Идешь-плывешь и страшно не кричишь,
Что вот опять над денежной горой
Банкир грозит военною игрой.

Человека убили

И ночь была,
и звезд предсветный знак,
и лебеди летели
и трубили,
на все смотрел я,
но не видел — как
убийцы
человека
вдруг
убили.
Когда узнал,
рассвет мне на земле
повторным показался
тем рассветам,
когда о правде
грезили в семье,
когда расстрел
наутро
был ответом.
Настойчивая память иногда
сжимает время,
время — неподвижно...
Я помню,
да:
военная беда
людей сжигает,
вот кричат,
вот слышно —
вот слышен в темноте
предсветный шаг
облавы на людей,
которым нужны
свобода,
равенство
и где душа
с другой душой живет,
и души
дружны!
Но для беды
так быть
никак нельзя:
среди людей,
среди их трудной дружбы,
глупейшей провокацией скользя,
все та же мерзость
в мире
ищет
службы.
Она — вот здесь,
она — и там опять
свое сует,
каналья,
первородство, -
откормленная девка,
чтоб «гулять»,
чтоб сжечь и юность
проклятым уродством...
Убили человека.
Средь врагов
с гвоздикою стоял,
с улыбкой!
И дрогнул мир
аттических богов:
всплеснуло
сердце
Золотою
Рыбкой.

Неравенство