Воспоминания

Я приближался к тому возрасту, когда, по традиции российской царской семьи, молодой русский великий князь должен был жениться на немецкой великой герцогине, которую он прежде никогда не видел и которая могла оказаться самой отвратительной девушкой на земле. Приятно было сознавать, что отдельные представители правящих семей обладают такой смелостью, как Иоганн Сальватор Австрийский. Я тешил себя надеждой: если случится худшее, я могу последовать его примеру…

Он вошел в зал в сопровождении молодой девушки. Представлять ее не было нужды. Я понял, что передо мной знаменитая Милли Штубель. О ее злоключениях свидетельствовали ее испуганные глаза и осунувшееся лицо. Иоганн Орт сразу же сказал, что хочет попросить меня об услуге. Я подумал, что он имеет в виду деньги, но он объяснил, что речь идет об услуге более важной. Соглашусь ли я поговорить от его имени с императором Францем-Иосифом во время визита в Вену в следующем месяце? Просьба меня озадачила. Почему именно я, молодой человек, который увидит австрийского императора впервые в жизни?

– По-моему, – сказал я, – было бы гораздо лучше, если бы просьбу передал кто-то из ваших братьев или кузенов.

Он покачал головой.

– Все они меня ненавидят, – сухо ответил он. – Я обращаюсь к вам с просьбой только потому, что старик никогда вас не видел. Кроме того, вы молоды! В глубине души император не такой плохой. Возможно, он смягчится, если молодой русский великий князь попросит его за другого молодого человека.

Скажите, что мы очень счастливы. Передайте, что мы просим его об одном: позволить мне получать небольшую часть дохода от моих имений. Я не прошу, чтобы меня восстановили в правах, и я не собираюсь возвращаться в Австрию. Немного денег время от времени – вот и все, что нужно мне и моей жене. Разве не так, Милли? Разве мы не счастливы друг с другом?

Она кивнула, по-прежнему молча. Бедняжка, очевидно, не верила, что кто-то способен «смягчить» императора, обладавшего железной волей.

Мы немного поговорили. Потом они встали.

– Если новость будет хорошая, – сказал Иоганн Сальватор, – пожалуйста, известите меня вот по этому адресу. Если нет, не утруждайтесь писать. Я пойму, что означает ваше молчание.

Адрес, написанный на обороте его визитной карточки, гласил: «Иоганн Орт, для передачи: отель „Бауэр-о-Лак“, Цюрих, Швейцария».

Больше я никогда не видел незадачливую пару. И все же я написал им о результатах моих переговоров в Вене. К сожалению, на это ушло менее полудюжины строк. Не успел я заговорить с императором на роковую тему, как он опустил свои водянистые глаза, которые всего мгновение назад горели добротой, и приглушенным голосом сказал:

– Не в моих привычках обращаться к кому-то, если речь идет о семейных проблемах. Очень надеюсь, что его императорскому высочеству понравится пребывание в Вене.

Никто так и не узнал, в какой стране погиб Иоганн Орт. На последнем письме, полученном его парижскими друзьями, значился обратный адрес: «Чатем, Англия. 26 марта 1891 г.». В письме он сообщал о своем намерении отплыть в Южную Америку.

Предположительно он умер в Аргентине год спустя в возрасте 39 лет. Последние пятнадцать лет в Северной и Южной Америке появлялись не менее двух десятков самозванцев. Они использовали имя Иоганна Орта и угрожали отсудить «имения Габсбургов». Узнав, что такой вещи, как «имения Габсбургов», не существует, поскольку все их проглотила инфляция в Австрии, предприимчивые старые джентльмены обычно возвращались к более прибыльным видам мошенничества. Если Милли Штубель сейчас жива, ей должно исполниться 60 лет.

Надеюсь ради ее же блага, что во второй раз она вышла замуж за простолюдина.

3

Лишь через четверть века мне снова пришлось просить императора снизойти к влюбленному молодому человеку. В случае Иоганна Орта мною двигал чисто эгоистический мотив: я думал о себе и о своем будущем. Но теперь, в кабинете царя Николая II, я говорил красноречиво, как подобает встревоженному отцу. Мои сыновья быстро росли, и мне казалось: если мне не удастся проломить стену предрассудков, мою семью ждут беды, разбитые сердца и трагедии. Обстоятельства казались благоприятными: царю пришлось иметь дело с двумя обвиняемыми одновременно. Старшим был его дядя, младшим – его родной брат. Оба были красивыми; их все любили. Они оба, с промежутком в десять лет, женились на разведенных женщинах не королевской крови. Обоих вынудили покинуть Россию.

– Дела приняли скверный оборот, – нервно сказал царь, – раз мой дядя Павел смеет жениться на разведенной жене одного из моих офицеров, а мой брат Миша решил перещеголять дядю и выбрал в свои спутницы дважды разведенную дочь радикального московского адвоката! Двойное нарушение этикета в случае Павла и тройное – в случае Миши!

Под «двойным» и «тройным» нарушением этикета он имел в виду, что великий князь не только не имеет права жениться не на принцессе, но разведенная женщина не имеет права появляться перед их величествами.

– Моя совесть чиста, – добавил он позже. – Я сделал все, чтобы отговорить Мишу от его безрассудного шага.