Воспоминания

А. С. любила музыку. Она недурно играла и, несмотря на возраст, пожелала совершенствоваться в игре. Заниматься с нею было в высшей степени интересно. Она умела восторгаться. Она умела с благоговением относиться ко всему прекрасному в искусстве, в жизни, в людях, н это придавало ей какое — то особое обаяние. Она обладала тем умом сердца, который всех пленял и привлекал к ней. Преклоняясь перед умом мужа и веря в его идеалы, она шла с ним рядом, никогда не отступая, внося во всем нежность и мягкость женской души. Если муж ее оценил

Герценштейна как полезного знатока земельных вопросов, то она прежде всего видела в нем благородную и тонко чувствующую душу. Об Ив[ане] Ил[ьиче] Петрункевиче много писали. Такие люди принадлежат истории. Живя одно лето в “Машуке”, имении Петрункевичей, я мог оценить многое в Ив[ане] Ил[ьиче]: разностороннее образование, ум, память, твердость политических убеждений и т. п. Но какая — то сухость его характера мешала мне близко подходить к нему. Все у него — так мне казалось — от головы. Тогда как у жены все было от сердца. Музыка нас сближала, и много моментов высоких переживаний дала она нам.

Революция нас разъединила. Они покинули Советскую Россию. Чехословакия дала им приют. Оба они умерли. В моей жизни знакомство с Петрункевичами имело значение. И я с теплым чувством вспоминаю усопших друзей…

Люди полагают, что они делают “историю”. Но великим создателем “истории” является жизнь. Черная реакция, казалось, окончательно победила на всех фронтах. И между тем, как трава — точно из камня — растет между расселин скал, так и свободная жизнь ищет выхода и находит его в самых неожиданных местах и самыми неожиданными способами. Против меня в Шереметевском переулке, где я жил 20 лет, проживал в скромной квартирке молодой офицер по фамилии Скирмут. Жил он с тетушкой. Производил он очень симпатичное впечатление. Неожиданно для него самого он стал наследником огромного состояния. Дальний родственник его — тоже Скирмут — владел на юге России, недалеко от Симферополя, огромным именьем, дававшим большой доход, это был тип Плюшкина, скареда, копившего всю жизнь и только смертью доставившего радость своему незнакомому наследнику. Сергей Трофимович Скирмут[277], как звали моего знакомого, сделавшись наследником огромного состояния, ни на йоту не изменил скромного образа жизни своего, разве только что в том Шереметьевском переулке, всем принадлежавшем Шереметьеву, переехал в лучшую квартиру. Это дало ему возможность отдаться широкой общественной деятельности. Надо было только найти законные пути. Народу в это время для воскресных и праздничных дней оставалось развлекаться в кабаках и трактирах. Вот в эту сторону была направлена деятельность “Общества народных развлечений”. председателем которого был Скирмут, а я его товарищем. Общество устраивало чайные в районах фабрик и особо посещаемых трактирах. Обставляло их так, чтобы уютно и приятно было бы посидеть в них. Тут же можно было покупать за гроши брошюры, книжки изд[ания] “Посредника”[278]— о вреде пьянства и т. п. Чайные имели успех. Полиция косилась на них, но все было “с разрешения”. Успех этот окрылил нас, и мы со Скирмутом решили по праздникам дать народу обшелоступные концерты в Сокольниках на кругу, где тысячи могли их слушать. Составлен был оркестр из хороших артистов, приглашен был дирижер Гуревич. По воскресеньям и праздникам можно было слушать хорошую и доступную народу музыку за гроши. Все это ложилось тяжким материальным бременем на общество. Доходы его от членских взносов были не очень большие, а расходы — благодаря расширению деятельности — огромные. Большинство членов комитета играло пассивную роль. Работали главным образом Скирмут и, по музыкальной части, я. Наступил, кажется, третий отчетный год. Это было незабываемое заседание. В отчете был указан дефицит в 26000 рублей. Члены общества с яростью нападали на комитет за такое попустительство. Досталось нам всем. Когда устали нас разносить и дали возможность говорить членам комитета, то поднялся председатель Скирмут и просто, без помпы, заявил, что весь дефицит он берет на себя и очень благодарит всех, помогавших достигнуть благоприятных для народа результатов. Речь его — простая, задушевная — изменила совершенно настроение аудитории, и заседание закончилось овациями по адресу Скирмута. В своей общественной деятельности Скирмут не остановился только На этом. Он создал книжное издательство, где печатались лучшие сочинения того времени. Он издал всего Ибсена, наряду с тем интересом, какой Художественный театр вызвал к этому писателю, ставя “Д-ра Штокмана”, “Привидения”, “Пер Гюнта” и особенно “Бранда”, который явился эпохой в русской жизни […]*. Он купил дом в Гранатном переулке с большим садом и собирал у себя художников Москвы. Горький у него останавливался. Бывал и Шаляпин. Он поддерживал семью Крандиевских и все делал просто. В конце концов и его большого состояния не хватило, и он исчез из Москвы.

Глава 12. А. Ф. Кони