Воспоминания

Я сам видал на поле сражения картины глубокой человечности. Так в конце мая я шел рядом с одним немецким генералом через высоты, только что взятые штурмом. Проходя мимо еще не погребенных неприятельских трупов, он нагибается и закрывает еще открытые глаза — признание величия смерти… Он заботится также о живых врагах, подкрепляет отставших раненых врагов и распоряжается, чтобы их отправили дальше поудобнее. Еще и раньше я имел случай видеть истинную человечность этого немца. В марте этого года я еду рядом с ним вдоль колонны неприятельских пленных, на которых он смотрел в глубоком раздумье. В конце одной из этих колонн он отдает приказ остановиться и высказывает собравшимся там неприятельским офицерам свое одобрение за смелое действие их частей, утешая их тем, что жестокая судьба пленного часто постигает того, кто смело шел до конца. Влияние этих слов огромно. Всего сильнее потрясен молодой высокий офицер, до сих пор стоявший с опущенной головой. Теперь он выпрямляет свою фигуру, как молодая ель, освобожденная от снежного покрова, и его благодарный взгляд встречается со взглядом… моего императора…

Для усиления нашего успеха мы еще во время боев развернули правый фланг нашего наступления на запад до Уазы. Наступление удалось частично; начатое с линии Монтдидир — Руайон 9 июня в направлении к Компьену, оно достигло только половины дороги. И попытки наши в направлении Виллерс-Котере не дали больших результатов. Мы должны были убедиться, что на линии Компьен — Виллерс-Котере перед нами сосредоточены также неприятельские силы, которые мы не в состоянии сломить. Подведя итог, я могу сказать, что бои нас завели гораздо дальше, чем это входило в наши намерения. Успехи будили новые надежды и ставили новые цели. Они не были достигнуты целиком, и это обгоняется постепенными истощением сил. Мы не могли привлечь новых дивизий для операций на Марне, наши взоры были обращены на Фландрию.

Итоги и перспективы к концу июня 1918 г.

То, что было достигнуто нами в трех больших сражениях, с военной точки зрения оставляло в тени все достигнутое с осени 1914 г. на западе. Завоевание областей, количество добычи, кровавые потери противника — все это ясно указывало на размеры немецкого успеха. Мы сломили сопротивление неприятеля до основания. Наши войска вполне отвечали тем большим требованиям, которые к ним предъявлялись. В долгих наступательных боях немецкий солдат показал, что старый дух еще не угас в долгой оборонительной борьбе и под влиянием слова «вперед» достигал той же душевной высоты, что и в 1914 г. Действия нашей пехоты не остались без влияния, на наших противников. «What an admirable and gallant infanterie you have», — сказал неприятельский офицер одному из моих офицеров генерального штаба. Тесно примыкали к пехоте и были всегда на передовых линиях смежные роды оружия. Могучее единение охватило всех, до последнего солдата в обозе. Как все они стремились вперед, чтобы участвовать в больших событиях и переживать их! Как часто это прорывалось в радостном ликовании, в возвышающем пении или в громкой благодарственной молитве! И я сам на поле сражения снова испытал силу этого духа, который вдохновил меня как отголосок моей давно прошедшей военной юности. Целое поколение было между нами, но человеческое сердце, дух немецкого солдата — остались неизменными. Наши смелые юноши в старых голубых кафтанах так же говорили и пели на бивуаках Кениггреца и Седана, как теперь говорят и поют наши солдаты в великой борьбе за свое существование и родину, за царя и государство.

Однако всего того, что нами совершено, было еще недостаточно, чтобы сокрушить врага в военном и политическом отношении. Противная сторона еще не шла ни на какие уступки. Напротив, с внешней стороны казалось, что каждое поражение неприятеля только усиливало его стремление истреблять. Это впечатление нисколько не ослабляется тем, что по временам в лагере противников раздаются голоса, призывающие к умеренности. Давление диктаторской власти во враждебных нам государствах в общем и целом нигде не было ослаблено. Железными тисками эта власть охватывала волю народов и обезоруживала в той или иной форме всех тех, кто осмеливался думать иначе. Своим народам они в первую голову указывали на постепенное ослабление наших сил. Эти силы, по их мнению, должны постепенно израсходоваться. Голод на родине, борьба на фронте, яд пропаганды, подкупы, подметные листки, внутренняя борьба в государстве — все это, однако, не могло привести нас к падению. Теперь на сцену выступал новый фактор: помощь Америки. Мы познакомились с ее боеспособными частями при Шато-Терри. Они выступили там против нас еще не совсем удачно, но объединенные сильной волей. Они произвели на наши слабые части неожиданное впечатление своим численным превосходством.