Воспоминания агента британской секретной службы. Большая игра в революционной России

Полковник Бойль был канадцем ирландского происхождения, который мальчишкой ушел в море и пробивал себе путь наверх, пока не получил удостоверение помощника капитана. Он был пожарным в Чикаго, чемпионом США в любительском боксе в категории тежеловесов и провел много боев в Национальном спортивном клубе в Лондоне. Еще он был администратором великого Фрэнка Славина, чемпиона мира по боксу в тяжелом весе.

В 1898 г. его захватила «золотая лихорадка» в Клондайке, и он застолбил для себя ценные участки, закончив тем, что основал Канадскую золотопромышленную компанию. К началу войны он стал миллионером и за собственный счет экипировал отряд пулеметчиков, основываясь на своих представлениях о том, как такой отряд должен быть организован и вооружен. Этот отряд он отправил в Англию, где власти расформировали его как непригодный, а личный состав был зачислен в канадский контингент за границей. По иронии судьбы в результате суровой практики три года спустя был сформирован Британский пулеметный корпус практически по образу и подобию отряда, собранного полковником Бойлем.

Полковник Бойль был отправлен в Россию и Румынию для оказания помощи в координации работы транспорта и строительства вспомогательной дековилевской колеи от основных железнодорожных путей, которая должна была образовать сеть коммуникаций вдоль российского и румынского фронтов.

Полковник был прирожденным бойцом, отличным собеседником, к тому же наделенным исключительным здравым смыслом. Он был независимым настолько, что был почти революционером. Этикет и всякие формальности ничего не значили для него, особенно если нужно было сделать дело. Он находился в России, чтобы продолжать войну, совершать нападения на немцев и помогать союзникам, и, делая это, не считался ни с кем.

Таков был полковник Бойль – человек, равных которому я не встречал ни раньше, ни потом; дружба с ним и работа под его руководством и вместе с ним навсегда останутся одними из лучших воспоминаний в моей жизни, которыми я горжусь.

Глава 12

Моя последняя беседа с Керенским в Ставке – перед его возвращением в Петроград – оставила у меня очень плохое впечатление. Ситуация на фронте ухудшалась с каждым днем. Отовсюду шло массовое дезертирство. Солдатские комитеты изгоняли, преследовали и убивали всех офицеров, которые пытались сохранить какое-то подобие закона и порядка. Керенский – последняя надежда – был нерешительным, напыщенным слабаком, легкомысленно относившимся к своим сторонникам, своей партии и своей стране.

6 ноября 1917 г., когда ситуация была уже безнадежной, он от имени Временного правительства объявил вне закона Революционный военный совет, который находился под контролем большевиков и меньшевиков.

Ленин создал в Петрограде Красную армию, состоявшую из солдат, моряков и рабочих, штаб которой находился в Смольном институте. Ответом Революционного военного совета Керенскому было сражение. Уличные бои начались днем, и к следующему утру Петроград оказался уже в руках большевиков, а Керенский постыдно бежал. На следующий день по декрету было сформировано советское правительство. Несколько дней спустя после упорных и кровопролитных уличных боев Москва была захвачена у белых, и в городе установилась советская власть. Тем временем агенты большевиков работали по всей стране, агитируя за установление советской власти. В этом им помогали агитаторы, оплачиваемые германской разведкой, так как Германия хотела разбить Красную армию, расчленить страну и поставить у власти партию, члены которой плясали бы под дудку Вильгельмштрассе (улица в Берлине, на которой располагались правительственные учреждения Пруссии. – Пер.) и смиренно исполняли бы приказы Высшего командования Германии.

После бегства Керенского обязанности временного правителя взял на себя главнокомандующий российскими вооруженными силами генерал Духонин. Духонин был пешкой в руках судьбы и абсолютно не подходил для должности, которую занял. Керенский использовал его как временного заместителя, и, хотя генерал был отличным исполнительным солдатом, он не годился для административной работы и не был государственным деятелем. Он всегда производил на меня впечатление человека с простой русской душой; два раза я стоял прямо позади него во время церковной службы в Могилевском соборе, и искренность, с который он молился, и его смирение убедили меня в том, что он слишком фаталист, чтобы быть хорошим бойцом. Он был окружен интригами, которые царили даже среди старших офицеров его личного окружения. Весь Генеральный штаб демонстрировал нехватку инициативы и сотрудничества. Каждый ждал, что кто-то другой что-нибудь сделает. Только солдатские, матросские и крестьянские Советы проявляли активность, и их деятельность, направляемая германской разведкой, была разрушительной.