Воспоминания агента британской секретной службы. Большая игра в революционной России

Савинкова я опишу чуть позже, потому что впоследствии у меня с ним было много дел. А с Керенским я встретился еще лишь однажды до того, как его свергли большевики. Ему в то время было 36 или 37 лет; это был невысокий, стройный мужчина с темными волосами и очень бледным лицом. Он носил военную форму цвета хаки и военную фуражку, сдвинутую на затылок. У него была нервная манера общения, и при разговоре с ним у меня сложилось впечатление, будто все, что он говорил, было просто позой, и он постоянно играет на публику. Должен признаться, что он сразу же стал мне неприятен. Было бы абсурдно говорить, что он ничтожество. Но его сильной стороной было ораторское искусство, и он обладал способностью за поразительно короткое время убеждать толпы враждебно настроенных и разъяренных солдат. Жестоко так говорить, но я всегда ощущал, что Керенский «хотел, как лучше». К несчастью для него, хотя он умел вызывать в своих слушателях восторженное воодушевление к чему угодно, как только он исчезал из поля их зрения, это воодушевление испарялось с поразительной быстротой.

По приезде в Ставку он вступил в перебранку с главнокомандующим – генералом Духониным – и не скрыл этот факт от представителей союзников в Ставке.

Все офицеры-союзники питались за одним столом в гостинице «Бристоль». Это была странная компания – англичане, французы, американцы, сербы, японцы, бельгийцы, итальянцы и румыны. Во главе каждой делегации стоял генерал, при котором был штаб из трех-четырех офицеров его же национальности. Генерал Базаров со штабными русскими офицерами выступал в роли хозяина. Каждая из этих миссий находилась там с целью представлять точку зрения своей собственной страны, и, естественно, среди различных представителей было множество разногласий, а сами представители, в свою очередь, были разделены на разные фракции.

Эти делегаты действовали как посредники, а также как официальные наблюдатели за действиями русских армий, и было вполне естественно, что германская разведка имела своих людей в Могилеве для слежки за представителями союзников.

Мой первый контакт с германской разведкой произошел в доме мадам Б. Она находилась на службе российской контрразведки и занималась тем, что собирала в своем доме прогермански настроенных русских. На этом этапе войны было довольно большое количество истинных русских патриотов, которые симпатизировали Германии; и к их числу прибавились еще и русские, которые были откровенными предателями. Во время одного из моих визитов в дом мадам Б. я нарочно был не сдержан на язык и весьма неосторожно говорил о прогерманском факторе в России. Через день или два мадам Б. предупредила меня, что мои высказывания не остались незамеченными, и мне лучше быть настороже. И поэтому, когда совсем недалеко отошел от ее дома, не удивился, обнаружив за собой слежку. К сожалению, мой путь проходил по плохо освещенной улице, здесь мои преследователи ускорили шаг, и я внезапно обнаружил за собой двух головорезов. Как только они собрались приблизиться ко мне, я резко обернулся и стал размахивать своей тростью. Как я и ожидал, один из нападавших схватился за нее. Это была трость с вложенным клинком, специально спроектированная господами Уилкинсонами – производителями таких вещей с Пэлл-Мэлл, и в тот момент, когда нападавший зажал в кулаке ножны, я рывком вытащил из них рапироподобный клинок и стремительным движением вперед ткнул им ему в бок. Он закричал и рухнул на тротуар. Увидев, что я оказал сопротивление и был далеко не безоружен, его напарник убежал, сверкая пятками, пока я отступил и шарил в карманах в поисках своего револьвера. Тем временем человек, которого я ранил, ушел, качаясь, оставив ножны моего клинка на тротуаре. Я подошел и взял их. После этого происшествия ценность трости сильно возросла в моих глазах. По иронии судьбы я потерял ее через несколько лет на лекции, в которой сэр Пол Дьюкс описывал свои собственные приключения в России.

Вернувшись в «Бристоль», я сразу же пошел к себе в номер, осматривая на лестнице лезвие клинка, – хотелось узнать, как оно выглядит после этого эпизода. Мне еще ни разу не доводилось протыкать клинком человека. Зрелище не было кровавым. На лезвии были лишь небольшая пленка крови где-то посередине и темное пятнышко на его конце, но я был настолько занят изучением всего этого, что не заметил человека в форме британского офицера, стоявшего наверху лестницы; на него я и натолкнулся.

Незнакомец был крепкого телосложения, широкоплечий, с грубыми чертами лица, голубыми глазами и огромной гривой седых волос. Казалось, его сильно забавляло то, как я осматриваю клинок. Это была моя первая встреча с полковником Джо Бойлем (в некоторых уголках мира он более известен как Клондайк).