Воспоминания агента британской секретной службы. Большая игра в революционной России

Узнав о том, что в Москве должен состояться IV Всероссийский съезд Советов для проведения голосования по мирному Брест-Литовскому договору, я решил, что должен присутствовать на нем, и прибыл в Москву накануне открытия съезда.

По приезде в Москву я обнаружил, что наша Авиационная миссия уже уехала вместе с персоналом посольства, Петроградской военной миссией и офицерами разведки. Некоторые уехали в Вологду и Архангельск, другие возвратились в Англию.

Затем я связался с комиссаром по иностранным делам господином Фриче и комиссаром Московского военного округа Мураловым и получил у них пропуск на съезд.

Прежде чем пойти на съезд, я нанес визит генеральному консулу господину Уордропу, который согласился со мной, что присутствовать на съезде целесообразно, и представил меня лейтенанту Рейду (военная разведка), который решил остаться в Москве и тоже присутствовать на съезде. Съезд открылся 14 марта и продлился пять дней; после весьма бурных заседаний он ратифицировал Брест-Литовский мирный договор.

Господин Локкарт и его миссия приехали в Москву приблизительно 20 марта.

На заключительном заседании съезда я вступил в тесный контакт с господином Локкартом, полковником Робинсом из Американского Красного Креста, сотрудниками американской и французской военных миссий, а также советскими деятелями из различных ведомств:

из военного ведомства господином Троцким (новый военный министр), Мураловым, Подвойским, Аналовым и их соответствующим военным персоналом;

из Департамента иностранных дел Чичериным, Караханом и Радеком (Центральная Европа), а позднее с Вознесенским (дела Востока) и Воровским (в настоящее время посол в Стокгольме) и большим количеством их секретарей;

из Департамента по эвакуации с господином Мехоношиным и другими;

из Департамента торговли и промышленности с господином Бронским и членами Центрального исполнительного комитета.

Я также поддерживал связь с контролерами работы железных дорог и техническими учреждениями.

Конец марта

Наступление австрийско-германских войск в Южной России и на Украине, казалось, закончилось: Киев, Одесса, Херсон и Николаевск сдались, и путь в Румынию был отрезан. Несмотря на трудности со связью, я более или менее поддерживал контакт с полковником Бойлем, хотя, безусловно, еще не скоро он смог бы вернуться на Север; поэтому я телеграфировал генералу Пулу и в Военное министерство с целью получить разрешение на ведение работы в России так долго, насколько будет возможно.

Генерал Пул разрешил мне остаться в России и информировал меня, что до его возвращения я буду находиться в подчинении у капитана Макальпайна, находившегося тогда в Архангельске, но который вскоре должен был приехать в Москву.

После бесед с господином Локкартом и полковником Робинсом из Американского Красного Креста я понял, что, возможно, союзники признают советское правительство, и поэтому я решил, что задача моей миссии будет состоять в изучении всех второстепенных большевистских лидеров и тех, кто с высокой степенью вероятности будут склоняться на сторону Великобритании.

Апрель

Однако общая ситуация была такая неопределенная, а вражеские агенты столь активно вели работу, что необходимы были решительные меры в вопросах эвакуации войск.

Лейтенант Пиндер из Британской миссии по снабжению в России работал над коммерческим планом эвакуации с учетом французских и английских интересов, которые состояли в том, чтобы не допустить скупку определенных материалов агентами «альянса».

В то время большевики эвакуировали некоторые свои города и станции к западу от Москвы весьма беспорядочно и неразумно, но настолько активно, что железные дороги не только к западу, но и к востоку от Москвы оказались забитыми хламом, который они спасали.

Поэтому казалось, что огромное количество материальных ценностей Московского авиационного парка-склада можно спасти, только если правительство удастся заставить прекратить создавать заторы на железных дорогах и убрать с них старые орудия и деревянную мебель.

Главными трудностями, стоявшими перед Комитетом по эвакуации, были следующие:

– отсутствие порядка и руководства;

– отсутствие топлива и транспорта;

– отсутствие координации действий между Комитетом по эвакуации и контролерами работы железных дорог.

Чтобы помочь эвакуации, я поддерживал очень тесный контакт с Троцким, был назначен им «инспектором авиации» и получил от него широкие полномочия в этом ведомстве. Это дало мне возможность близко общаться с авиационным персоналом и открыло мне двери в авиапарки и комитеты по эвакуации.

Идентификация немецких воинских частей

Эта работа началась в последние дни марта и продолжалась весь апрель.

Пропаганда

Пропаганда началась ближе к концу апреля.

Конец апреля

Я вышел на связь с капитаном Макальпайном и получил указание продолжать работу.

Май

Эвакуация продолжалась с большим трудом.

Продолжалась идентификация. Совместно с Департаментом военной разведки по идентификации они отправляли свои материалы в Управление военной разведки.