Воспоминания ангела-хранителя

Однако вместо того, чтобы поехать прямо на работу, он поехал в отделение банка, где вчера разговаривал со своим однокурсником Андре Бертельсом. Альберехт попытался убедить себя, что делает это на всякий случай. Он еще не отказался от плана раздобыть денег, желательно английских фунтов. Если не для себя, то для Ренсе. Ренсе тотчас окажется в опаснейшем положении, когда немцам удастся завоевать Нидерланды. В списке разыскиваемых лиц значится Р. Альберехт, и даже если это ошибка, полицейским органам свойственно упорствовать в своих ошибках.

– Если гестапо будет упорствовать в этой ошибке, то ты почти ничем не рискуешь, – сказал черт. – Рассуди спокойно. В этом случае у тебя нет никаких оснований спешить в Англию. В стране, оккупированной Гитлером, опасность, что твое ужасное преступление будет раскрыто, сводится к минимуму. А в Англии тебя еще неизвестно что ждет. Кроме того, уверен ли ты, что переберешься через Северное море живым? А что потом? Сиси? Она тебя скорее всего забыла. Излить ей душу, признаться, что задавил насмерть Оттлу Линденбаум, – при одной этой мысли ты бледнеешь от страха.

Подъехав к филиалу банка и выйдя из машины, он почувствовал себя крайне скверно.

– Тело девочки все еще лежит в кустах, – сказал я.

Вот бы его похоронить. Или хотя бы забрать оттуда и спрятать. Но что если его на этом застукают? Он ужаснулся, представив себе картинку, как пробирается по тропинке с лопатой, точно омерзительный убийца. Или поехать туда с одеялом, подобрать тело, положить в машину – а потом? Бросить где-нибудь в воду?

Совершенно отвратительно. К тому же он наверняка оставит следы, от этого никуда не денешься.

Погибнуть при попытке пересечь море – лучше, чем остаться здесь и быть разоблаченным, подумал он.

Время от времени у дверей банка собирались группки из нескольких человек, которые читали записку, висевшую за стеклянной дверью, обсуждали ее содержание и шли дальше. Альберехт легко догадался, что там написано: банк закрыт.

«Денег нет. Нельзя ехать в Англию одному, надо с Ренсе, его нельзя бросать в Нидерландах, ведь это его инициал, а не мой, стоит перед фамилией в списке, формально это он в опасности, а не я. Но что Ренсе будет делать в Англии? Я-то еще как-нибудь вывернусь.

Писать синие картины. Лазуренсе. У англичан нет других забот, кроме как открыть для себя его искусство. Милый, милый Ренсе, он всегда был не от мира сего. А сейчас даже гордится тем, что попал в гестаповский список. Наконец-то пришло признание. Его слава стала международной. Ренсе Альберехт – угроза для нордической культуры. Ренсе Альберехт приближает гибель Абендланда с помощью синей краски. А как же остальные 25 000 революционеров в современной нидерландской живописи, о которых никто слыхом не слыхивал и у которых ни один смертный ни разу не купил ни одной картины, они-то по меньшей мере столь же опасны? Почему они не попали в список, а Ренсе попал?»

Размышляя, Альберехт снова завел мотор и поехал, чтобы испробовать все возможности, к головному отделению банка.

Как тихо на улицах. Субботнее утро. Но укороченный рабочий день. Завтра воскресенье и, что еще важнее, Троица. Понедельник тоже выходной, как второй день Троицы. Смутную надежду, что христианский праздник немного усмирит немецкий боевой дух, внушил ему я.

Война. В стране, где уже сто лет никто не воевал. Гораздо больше ста лет. Да и сейчас война казалась чем-то, что лишь время от времени проявлялось то там, то сям, подобно тому как в мирное время то там, то сям происходит пожар или случается ДТП.

Раздвижная металлическая решетка при входе в головное отделение банка была заперта. В зарешеченных окнах нигде не горел свет.

Все, Альберехт сделал все возможное, чтобы добыть денег. И все безрезультатно.

Интересно, постарается ли Паула что-то предпринять со своей стороны. Паула хочет уехать в Англию, и до сих пор Ренсе в конце концов всегда делал то, чего она хотела.

Альберехт уже видел, как они втроем живут в Лондоне. Денег на пропитание не хватает, они живут в самой маленькой чердачной комнатке самой жалкой гостинички в трущобах. Там всего одна кровать. Они спят на ней по очереди, каждый по восемь часов, а остальное время гуляют по улицам или сидят на скамеечке в парке. Он прочитал о таком образе существования в романе об эмиграции, написанном евреем, который бежал из Германии. Паула имеет полную свободу действий. Пока она будет спать, они с Ренсе пойдут гулять по улицам, и Ренсе ему скажет: «Я всегда знал, что тебя она любит больше, чем меня». – «Утешься, – скажет Альберехт, – теперь у меня не осталось денег, так что ее любовь скоро остынет». Но нет. Ему придется пойти на военную службу, и Ренсе тоже. Это наиболее вероятно.

На военную службу? Он? Альберехт? Да ну. Даже за границей юрист такого уровня, как он, cможет найти менее слякотные пути, чтобы служить отечеству.