Воспоминания ангела-хранителя

– А кто не безумец, – сказал Альберехт, – все мы безумцы. Даже если стараешься изо всех сил поступать как можно более здраво, в какой-то момент – оглянуться не успеешь – вытворишь что-нибудь такое, что может прийти в голову только безумцу. Именно оттого, что Гитлер безумец, ему сопутствует успех. Люди узнают в нем себя. Это вам не псевдонаучные хитросплетения марксистов. Марксизм – не для простого народа. А вот бред, который несет Гитлер, – это они слушают с удовольствием.

В этот миг они с Эриком услышали нечто странное: череду тяжелых, но одновременно резких хлопков. Эрик тотчас вскочил на ноги, схватил свой дуршлаг и бросился на открытую террасу. Альберехт побежал за ним с непокрытой головой. Они увидели в небе два-три черных облачка и рой птиц, которых вспугнули хлопки. Самолетов не было. Новых выстрелов не последовало. Альберехт с Эриком подошли к краю террасы, перегнулись через балюстраду, посмотрели в сад, на тент, из-под которого торчали ноги Мими, на дорогу, на другие виллы, окруженные другими садами.

И тут они увидели нечто настолько удивительное, настолько пугающее, что, не обменявшись ни единым словом, оба уже знали, что смотрят на одно и то же и испытывают один и тот же ужас.

По дороге ехали три, нет, четыре мотоцикла с коляской. На каждой из этих конструкций, издававших при езде негромкий треск, сидело по три солдата странного вида. Мотоциклы были матово-серые, солдаты тоже. У всех солдат за пояс были засунуты непонятные предметы, напоминающие консервные банки на палочках, а за спиной висели круглые ребристые банки из жести. Те, кто сидел в колясках, постоянно озирались по сторонам и держали наготове пулеметы, их дула были направлены по диагонали вверх.

Они проехали мимо умеренно быстро, теперь слышался только треск мотоциклетных моторов.

– Мими! – крикнул Альберехт. – Они уже здесь. Немцы!

Он увидел, как исчезли ее ноги, затем и она вся вышла из-под тента. Какое-то время неуверенно оглядывалась по сторонам, потом подняла голову и посмотрела вверх.

– Ничего не вижу. Где они?

– Уже проехали. Немцы на мотоциклах.

– Это были немцы? Да не может быть!

– Думаю, спустились на парашютах.

К Альберехту подошел Эрик.

– Это правда, Мими, я тоже видел. Шесть мотоциклов с немцами. Наверняка с немцами.

– Шесть мотоциклов?

– Нет, так говорит Эрик. Я видел только четыре.

– Совершенно точно шесть, – сказал Эрик. – Вон, до сих пор слышно.

Издали действительно еще доносился треск мотоциклетных моторов, но сосчитать их было невозможно.

– Спускайтесь вниз! – крикнула Мими. – Это безумие – торчать на крыше!

Альберехт с Эриком вошли в чердачную комнату, Эрик положил свой дуршлаг на пол рядом с ведром песка.

На лестнице он сказал:

– Мими нельзя оставлять внизу одну, а выходить на крышу она боится.

Спустившись к Мими в сад, Альберехт заметил, что у нее на лице нет и тени страха. Сам он чувствовал дрожь, понимающуюся к коленям откуда-то из лодыжек, но желания спрятаться не испытывал. Все втроем они вышли из сада на дорогу. Прекратите дрожать, сказал Альберехт своим ногам и понял, что уже в третий раз война подходит к нему почти вплотную. «Жаль, что я не военный: хоть во мне и сидит страх, в панику я не стал бы впадать. Страх обостряет зрение, я был бы отличным солдатом».

– Если услышите свист пуль, ложитесь на землю, а руками прикрывайте сзади шею, – сказал он, – это самое безопасное положение.

Они встали посередине дороги. Стрельба становилась все сильнее, звуки выстрелов доносились оттуда, куда уехали немцы. Но что именно там происходило, не было видно из-за деревьев, потому что здесь дорога делала поворот. Осколки гранат сыпались на землю со всех сторон, жужжа, как шмели.

– Мими, – сказал Альберехт, – здесь слишком опасно находиться, зачем это надо?

– Они девственно несведущи в том, что такое война, – сказал я, – а ты уже знаешь, почем фунт лиха. Вспомни коров, опрокинувшихся ногами к небу, с окровавленными белыми животами. Вспомни, как кровь впитывалась в одежду убитой женщины.

– Кровь на лице Оттлы Линденбаум, – ответил он и так задрожал, что в глазах у него потемнело, и небо дохнуло холодом, как будто внезапно наступила осень.

– Опасно? – сказала Мими. – Какая мне разница! Если бы я могла их остановить!

– Пусть они в меня стреляют! – закричал Эрик. – Пусть только попробуют!

Вот стрекотанье одного из пулеметов стало более регулярным.

– Смотрите, вон там! – сказал Альберехт и показал рукой.

Там вдали, около фонарного столба, показался светло-серый столбик дыма, поднимавшегося вертикально вверх. Яркая вспышка в саду напротив едва не ослепила их, от громкого щелчка уши словно ватой набили.

– Ай! – закричала Мими.

Она смотрела на свою левую руку с растопыренными пальцами, с них капала кровь.

– Уходим, – сказал Эрик, взял ее за другую руку и побежал сломя голову к себе в сад. Альберехт помчался с другой стороны от Мими, на бегу вытащил из кармана носовой платок и попытался обернуть им раненую руку Мими.