Воспоминания комиссара Временного правительства. 1914—1919

Громадное впечатление произвели на меня бросающиеся в глаза технические недочеты. Участок, имевший по планам наступления весьма большое значение, был вовсе не подготовлен для атаки. О плацдарме не было и помину – к первой линии окопов нам пришлось идти по открытой лощине, обстреливаемой шрапнелью противника. Полк, который должен был идти в атаку, не имел пулеметов, так как эти пулеметы были отданы чехословакам, наступающим рядом. При таком положении технической стороны и при сильном артиллерийском огне противника атака не могла бы иметь шанса и при наилучшем моральном состоянии войск.

Каково было это состояние? Имея в виду, что все трусы и дезертиры остались так или иначе в тылу, что наиболее разложившиеся части вообще были скинуты с расчетов, можно утверждать, что те солдаты, которых мы видели в окопах, были полны решимости наступать. В передовом окопе нам все время говорили: «Скорей бы пришел приказ в атаку…» И солдаты выглядели бодро и уверенно, без малейшего признака брожения и недовольства. Инерция старого порядка, моменты личного благородства, нежелание в минуту опасности показать себя хуже других – все играло свою роль в этом настроении.

В штабе 11-й армии были довольны результатами наступления. На некоторых участках было заметное продвижение наших войск. Австрийцы, по обыкновению, сдавались в плен целыми полками. Пленные показывали, что готовится их отступление верст на сорок. Командующий Эрдели весь оживился при этих сведениях и стал говорить, что это максимум, о чем можно было мечтать…

Несколько иные впечатления были в 7-й армии, где Керенский наблюдал за наступлением около Бржезан. Картина первоначального наступления была великолепной: атакующие войска дружно, по приказу, с красными знаменами бросились вперед. Но потом остановились. Кое-где задержались в передовых окопах противника, но в большинстве случаев вернулись в свои окопы. Керенский волновался и огорчался, но военные говорили, что картина наступления обычная, что общий результат удовлетворителен и нужно ждать дальнейших ударов.

19 июня я по просьбе Савинкова, который был комиссаром 7-й армии, отправился убеждать какую-то дивизию остаться в окопах, отбитых у противника. Начальник дивизии оказался очень разговорчивым человеком. Он рассказал, что принял командование дивизией всего за несколько дней до наступления, когда диспозиция боя была уже составлена, и, на его взгляд, очень неудачно. Одному полку была дана сложная задача выбивать фланговым движением противника из окопов при помощи ручных гранат, причем оказалось, что солдаты не имели понятия об употреблении гранат и, получив их перед боем, оставили в тылу, чтобы легче было идти. Рассказывал он массу технических подробностей, которые теперь уже не помню, но которые показывали, что наступление было организовано ниже всякой критики. В штабе полка командир, горячо поддерживаемый офицерами, стал жаловаться на порядки в тылу и показал мне письмо жены, где та сообщала, что новые власти заставляют ее, как и всех обывателей, по очереди караулить улицы, лишенные охраны после упразднения полиции.

Наиболее неприятное впечатление произвели солдаты. Часть хмуро молчала. Многие просились в тыл. Никакие аргументы не помогали. Просились в тыл «хоть на неделю, хоть на несколько дней, хоть на день», лишь бы не оставаться в чужих окопах, куда каждую минуту мог нагрянуть хозяин. Надо заметить, тревога была совершенно необоснованной, так как при мне вернулся с грудой неприятельского снаряжения «охотник», который ходил «в гости» к австрийцам. Он сообщил, что все ближайшие окопы впереди совершенно пусты, так как противник, по-видимому, отошел на весьма далекое расстояние.

На следующий день мне пришлось опять иметь дело с 1-м гвардейским корпусом. В очередной новой атаке на фронте 11-й армии он должен был играть большую роль. Но в штаб армии сообщили, что, получив приказ двинуться на позиции, корпус отказался подчиниться ему и остался на месте. Эрдели был в волнении.

– Вот и наступай с этакими войсками!

Приехал сам генерал Илькевич, смущенный, перепуганный. По просьбе командующего армией я отправился в корпус выяснить, в чем дело.

По дороге, недалеко от штаба, навстречу мне попался полк, двигающийся вместе с офицерами в прекрасном порядке. Я спросил, какой это полк. Оказался одним из полков гвардейского корпуса. Разговорился с офицерами – никаких затруднений не было, направляются в указанное место. Дальше следовал второй полк. Оказалось – вся дивизия целиком.

Приехали в штаб корпуса – там еще ничего не знали о движении полков и были в полной уверенности, что корпус на месте. Отправился к месту стоянки второй дивизии – напрасно, все полки выступили. Оставался, правда, один, но он тоже заканчивал сборы. Замедление солдаты объяснили тем, что ждали, когда спадет жара, – все равно на ночь придут в назначенное место. Я решил проверить, действительно ли полки приходят по назначению, и отправился в деревню, которая была назначена для гренадерского полка: я помнил о Дзевалтовском.