Воспоминания комиссара Временного правительства. 1914—1919

Но вот с Невы стали доноситься пушечные выстрелы, внося струйки какого-то леденящего холода в оживленный говор в комнатах и коридорах. Стало понятно, что нельзя только говорить, спорить и строить концепции борьбы.

Нужно было немедленно что-то делать. И как-то сразу оформилось решение идти всей толпой ко дворцу. Вышли – много, быть может, несколько сотен человек. Выстроились шеренгами и двинулись по Невскому проспекту. Вдруг голова шествия остановилась: дорогу преградил большевистский патруль. Начались долгие переговоры. Приехал грузовик, наполненный матросами, молодыми, разудалыми, но теперь какими-то странно задумчивыми парнями.

Общественные деятели окружили грузовик и стали доказывать ему, что это неотъемлемое право каждого гражданина быть со своим правительством в такие минуты. Матросы не отвечали и даже смотрели куда-то в сторону или, вернее, вверх, прямо перед собой с платформы грузовика. Возможно, что не слышали, занятые своими собственными мыслями, во всяком случае – не понимали интеллигентских, красиво построенных фраз. Потом, не говоря ни слова, поехали дальше. Но патруль остался и не пропускал.

Постояли, озябли и решили вернуться – подчинились «насилию, как при старом режиме»…

3. В Царском Селе и Гатчине

На другой день с вечера грянуло известие о том, что Керенский с войсками приближается к Петрограду. Он в Луге… Он в Гатчине… Он в Царском Селе… Он уже говорил по телефону с Петроградом. Известия эти подняли настроение политических кругов. Начались оживленные попытки организации борьбы с большевиками.

Эти же слухи отразились крайним упадком настроения у большевиков, что видно было по их патрулям на улицах: были случаи, что дамы обезоруживали солдат. Уверенность в скорой ликвидации большевиков росла ежечасно, тем более что из казарм стали поступать сведения о недовольстве гарнизона новыми хозяевами, и начали буквально сыпаться предложения принять участие в вооруженном выступлении против большевиков. Были сведения о растерянности в среде самого Военно-революционного комитета. Городская дума и помещение Крестьянского совета в Училище правоведения были всецело в наших руках и составляли центр подготовки общественной и вооруженной акции против большевиков.

26 октября незнакомый мне инженер из группы «Единство» предложил попытаться проехать на автомобиле к Керенскому. Я сперва отнесся к этому проекту как к авантюре. Но, обдумав положение дел и взглянув на карту, я решил, что дело не безнадежно. С револьверами в карманах мы поехали через Колпино в Царское Село. Не обошлось без тревожных минут, когда патрули вооруженных рабочих останавливали наш автомобиль и пытливо допрашивали, куда мы едем. В конце концов мы благополучно достигли Царского Села.

Керенского там еще не было. Но гарнизон уже отступал в ужасе перед казаками. Вся аллея к вокзалу была переполнена солдатами местного гарнизона, отступающими перед невидимым противником. Шли с винтовками, некоторые даже с несколькими винтовками, в походном снаряжении, неся на руках пулеметы и автоматические ружья. Видно было, однако, что боевого настроения не было. И у нас с инженером явилась, действительно, авантюристическая мысль пойти на вокзал и постараться склонить солдат на сторону правительства. Оставив автомобиль около дома Плеханова, мы пошли пешком.

На вокзале – страшная сутолока, все поезда, отходящие на Петроград, облепляются солдатами. Начав с разговоров в первой попавшейся кучке солдат, мы перешли к речам. Тотчас собралась толпа. Слушали внимательно, даже поддакивали. Я закончил призывом не слушать большевиков и поддержать правительство в его стремлении дать народу честный мир, Учредительное собрание и землю. Но едва я замолчал, уверенный в успехе, как какой-то пожилой солдат плюнул и со злобой, неизвестно на кого, начал кричать, что теперь уж он ничего не понимает… Все говорят, и все по-разному… Один хочет этого, другой хочет того… Всякий со своими программами, партиями…

– Все перепуталось, ничего не пойму, к черту всяких ораторов! – кричит он в исступленном негодовании.

Впечатление от речи сразу пропало – ведь остальные чувствовали тоже, что в головах все перепуталось. И я, только что говоривший так убедительно, – только один из виновников этой путаницы: ведь другие до меня говорили не менее убедительно о той же земле и том же мире. И, пользуясь моментом, зашумели подлинные большевики:

– А главное, таких ораторов арестовывать бы сразу…

Но на это у толпы не хватило решимости, и мы имели возможность уйти хотя и поспешно, но с соблюдением внешнего приличия.

Сели на автомобиль и поехали искать Керенского. Сейчас же за Царским Селом наткнулись на кавалерийский отряд.

Вид и настроение казаков – молчаливо-нерешительные – произвели невеселое впечатление. Тем более что офицеры сразу обратились с просьбой переговорить с казаками и сообщить им, что еще не все в Петрограде на стороне большевиков и что казаки идут не против всего народа…