Воспоминания о «Литературной газете»

Мы с ним были знакомы ещё с конца 50-х. Я тогда работал зам.редактора «Московского комсомольца», Севрука назначили редактором «Магаданского комсомольца». Собственно, такой газеты ещё не было, её предстояло создать на колымской целине. Володя – мы тогда звали друга только по имени – пришёл к нам в редакцию: ребята, помогите. Парень он  очень симпатичный,  мы были по-молодому отзывчивы, прекрасно понимали его трудности. Рассказали и показали, как работаем сами, вместе с комсомольцами типографии снабдили заголовочными шрифтами, линейками, отбивками и всем прочим, что требовалось для оформления молодёжной газеты. Да ещё послали в Магадан бригаду, чтобы её запустить.

Хорошие товарищеские отношения у нас сохранились с тех пор. Когда я перешёл в «Литгазету», он всегда помогал мне, чем мог.

В ЦК существовал порядок, при котором каждый отдел занимался подведомственной ему отраслью, а права вмешиваться в дела других отделов не имел. Если возникали какие-то вопросы, работники могли в неофициальном порядке высказать коллегам свои просьбы и претензии. Претензии к «ЛГ» у отраслевых отделов возникали постоянно, но обычно Севрук отбивал их сам. За годы аппаратной работы он прекрасно освоил искусство так поговорить, что разговором дело и заканчивалось. Прекрасно помню его коронную фразу для таких случаев: «Вам что, Политбюро и печатью поручило руководить?»

Однако же после каждого такого диалога у меня раздавался его звонок (тут тоже своя субординация: замзав мог обращаться к заму главного редактора, но не к самому главному):

– Ну, что, разбойник, опять ты что-то натворил? – И рассказывал, кто за что на нас жаловался в идеологический отдел.

Такое покровительство объяснялось не старым знакомством, а тем, что у нас были одни взгляды и убеждения. Владимир Николаевич знал, что даже самая острая критика в «Литгазете» носила не антисоветский, а просоветский характер, шла от боли за страну и не имела другой цели, кроме как избавить общество от того, что ему мешает.

А вот скрытых диссидентов, мастеров держать фигу в кармане Севрук не терпел, им от него доставалось по полной. Поэтому при наступлении нового порядка эта публика устроила ему жесточайший моральный террор. Владимир Николаевич вынужден был уехать в родную Белоруссию, где до самой кончины работал в аппарате президента.

Севрук находился на второй сверху ступеньке иерархии идеологического отдела. Двумя ступеньками ниже был «наш» инструктор Сергей Сидорович Слободянюк. Аппарат ЦК комплектовался так, чтобы в нём были представлены все республики СССР. Сергей Сидорович представлял в нём Украину. Умный, образованный, спокойный и доброжелательный, с мягким украинским юмором, он неизменно вызывал чувство симпатии. К нему гораздо больше, чем к Севруку, обращались сотрудники других отделов ЦК после выхода почти каждого номера нашей газеты. Иногда с похвалами, но,как правило, с обидами и возмущением. Он их умело амортизировал, а нам почти никогда и не рассказывал, кто чем был недоволен. Когда дело принимало серьёзный оборот, предупреждал: будьте готовы.

Сергей Сидорович был в курсе всех наших дел. Он приходил на партсобрания, на обсуждения планов редакции. Иногда давал советы, но никогда – указания.

Когда Слободянюку поручили курировать «Правду», Чаковский попросил оставить за ним и «Литературную газету»:

– У нас очень строгий куратор, но нам такой и нужен. Знаете, какой у нас коллектив?!

И пришлось Слободянюку вдвое увеличить объём работы. А вскоре произошёл такой случай. Звонит в отдел недовольный критическим выступлением «ЛГ» первый секретарь обкома:

– Ну ладно бы ещё «Правда» нас покритиковала. А то «Литературная газета»!..

И слышит в ответ:

– Учтите, что у нас и «Правду», и «Литературную газету» ведёт один и тот же инструктор?

– Да? Учтём…

Ещё один характерный для Сергея Сидоровича эпизод. Как-то у него в кабинете Чаковский произнёс:

– А знаете, я тоже не люблю евреев.

Сергей Сидорович поднял на него удивлённые глаза:

– Как вам не стыдно, Александр Борисович! Нет плохих народов, есть плохие люди.

После августа 1991 года Слободянюк, как и все честные сотрудники ЦК КПСС, остался без работы, пережил большие моральные и материальные трудности, но перебежчиком в антикоммунистический лагерь не стал. А с образованием фракции КПРФ в Госдуме поступил туда на службу помощником депутата.

Душа «Литературной газеты»

Георгий Гулиа