Воспоминания о моем отце

По расписанию поезд должен был прибыть в Хабаровск на седьмые сутки, но расписание соблюдалось только до Иркутска. В Забайкалье начались стоянки в истом поле и у светофоров. За время поездки все в вагоне перезнакомились. У нас даже сложился какой-то своеобразный быт. Большая часть пассажиров преодолевала этот маршрут не впервые, поэтому им было заранее известно, чем знаменита следующая станция. Киров славился деревянной игрушкой, Кунгур – изделиями из горного хрусталя, Новосибирск – десятками сортов хлеба, Ачинск – пивом, Иркутск – омулем и т.п. На станции Байкал мы с папой побежал на озеро, чтобы зачерпнуть воды из славного моря. Уровень воды оказался низким, папа взял меня за ноги, опустил вниз, и я зачерпнул в бутылку холодной байкальской воды.

Вначале мне многие пассажиры казались буржуями, потому что они были пузатыми и лысыми. Ни в Зиновьевске, ни в Москве в нашем окружении таких не было. Одного «буржуя» я даже побаивался, пока он, возвращаясь из вагона-ресторана навеселе, не запел «Наш паровоз, вперед лети!». Другой «Буржуй» ехал с сыном и молодой женой, которая была чуть постарше этого сына. Нам было ехать довольно трудно: нужно было стирать и сушить пеленки. В поезде было жарко, от паровоза было много сажи, однако мы приспособились. Мы с папой обедали в вагоне-ресторане. Там «буржуи» пили пиво, а выглядело это так, как показано в кинофильме «Девушка с характером». Однажды там произошел случай, который я запомнил надолго. За одним из столов пировала с водкой группа пассажиров пролетарского вида. Вдруг один из пирующих встал и заплетающимся языком, но достаточно громко объявил: «Товарищи! С нами едет Алексей Стаханов!». Стаханов, который действительно в этот момент находился в вагоне-ресторане, почему-то сильно стушевался и убежал с глаз долой под аплодисменты всех присутствовавших.

Очень долго ехали вдоль реки Шилки. Из окна открывались виды один другого краше. Река в окружении сопок, дремучая тайга с буреломом – вот названия тех пейзажей, которые написала сама природа.

Состав часто стоял на перегонах в ожидании чего-то. Народ вылезал из вагонов и собирал голубику. По гудку все быстро занимали свои места. Буржуй-молодожен наломал себе банных веников. К концу пути он обнаружил, что его молодая жена ухитрилась ему изменить, пока он попивал свое пиво. Тогда он устроил ей экзекуцию банным веником.

На десятые сутки мы приехали в Хабаровск. Гарнизон оказался в нескольких километрах от города и назывался Большой аэродром, в отличие от Малого, находившегося южнее, около Красной речки. Городок разместился на бывшем болоте, о чем свидетельствовали там и сям торчавшие кочки, а также ямы, служившие убежищем для лягушек. Городок состоял из четырех рядов восьмиэтажных деревянных домов, Дома Красной армии, одноэтажной начальной школы, стадиона, красноармейских казарм и столовой. Нас ждала квартира, которую занимал прежний инженер бригады. Это были две комнаты в трехкомнатной квартире. В маленькой комнатке жили бездетные супруги Суричаны, большие любители кошек. Суричаниха была татаркой и работала библиотекарем в Доме Красной армии, а Суричан был физруком бригады, местным паном спортсменом.

Отопление в доме было печное, вода в колонке, довольно далеко от дома расположенной. Напротив дома стоял сарай с отсеками для каждой семьи. В сарае хранился уголь и содержались куры. Куры были у всех, а Мушатиха с первого этажа развела целую птичью индустрию – у нее были гуси, утки и около ста кур. Перед домом были палисадники и клумбы с цветами – результат самодеятельности жителей. В день нашего приезда цветы со всех клумб срезали, потому что на наш аэродром прилетел Чкалов с острова Удд.

Герой Советского Союза летчик В.Чкалов

Пока мы ехали в поезде, он сделал перелет на Дальний Восток, но заблудился и сделал вынужденную посадку на острове в Охотском море. Его оттуда уже на другом самолете привезли в Хабаровск. Там он получил первую порцию причитающихся почестей. Женщины были в экстазе, а летчики делали вид, что не заметили его неудачи. Чкаловский самолет чинил папа, а красноармейцы строили для него деревянную взлетную площадку. Чкалов полетел в Москву, но это перелет тоже был неудачным. Первую посадку он должен был сделать в Чите, но вернулся из-за непогоды. Чкалов не полетел за показывающим ему дорогу Н.И.Цыбиным, местным летчиком. Цыбин вернулся из Читы после Чкалова, а когда погода улучшилась, вновь повел его туда, передав эстафету Чите.