Воспоминания петербургского старожила. Том 1

– Ты сам, – сказал Бороздин, – дружище Алексей Петрович, привык всех врагов отечества с лица земли прогонять; а тебя небось сам черт ниоткуда не прогонит. Ведь, дорогой мой, мне будет истинный праздник, ежели ты подаришь мне перед возвращением в деревню хоть часок-другой. Мы вспомним старину и к тому же потолкуем и о новостях, которых у меня с три короба из Питера. Итак, до свидания, бесценный мой.

Они обнялись и простились. Бороздин уехал в присланной к нему из дома карете вместе с сыном, а мой отец, оставив Бестужева занимать своего знаменитого, хотя и находившегося в то время в опале гостя, не беспокоя хозяина прощаньями, подхватил Клерона под руку и, переговорив с ним наскоро по-французски насчет берейторских занятий со мною, пригласил его в этот вечер к моей матери на чай. Клерон обещал непременно быть в семь часов и прощался со мною, несшим все свои фехтовальные снаряды, как уже со старым знакомым, восклицая, когда мы совсем усаживались в пошевни: «J’espère, mon jeune monsieur, faire de vous un aussi bon cavalier, que vous êtes bon escrimeur»[999].

Когда мы возвратились домой, батюшка мой, хотя и небольшой поклонник моих фехтовальных успехов, рассказывал матушке не без некоторого родительского удовольствия о том, как их Воло отличился у полковника Бестужева на рапирном поприще и отчасти на эспадронном, причем, однако, как всегда бывало, не мог удержаться от своего обыкновенного стереотипного замечания, что ему еще было бы приятнее, ежели бы учитель математических наук отзывался обо мне так же по части первой степени алгебраических уравнений, как отозвался фехтмейстер Клерон по части фехтовальной. Мать, как всегда, пропустила эту заметку мимо ушей и сказала, что надеется, что monsieur Cleron будет учить ее Воло искусству грациозно ездить верхом не хуже, чем начал его учить в Петербурге Эйзендекер.

– Только, – засмеялся отец, – желательно, чтоб Клерон не следовал методе моего доброго знакомого ганноверца Эйзендекера, обучая своих учеников на деревянных конях.

– Можно надо всем трунить, – заметила мать, – однако метода Эйзендекера превосходна, потому что благодаря этой методе мальчик приобретает красивую и изящную посадку.

– И никогда не будет ездить смело и управлять бойко лошадью, – подхватил отец.

– Я не имею амбиции сделать из нашего сына форейтора Матюшку, – продолжала моя мать, – а желаю, чтобы он мило ездил в светских кавалькадах на хороших дрессированных лошадях.