Воспоминания петербургского старожила. Том 1

Вскоре не чрез дверь, ведущую в кабинет из приемной полукруглой залы, в виде галереи в витринах, а из другой показалась довольно невзрачная личность с лицом цвета краснокожих индейцев и с такими же, как у них, черными волосами, стоявшими щетиной и низко выстриженными под гребенку. Индивидуум этот был в общеармейском отставном мундире с красным, высоким-превысоким воротником и с рядом солдатских медалей на груди, между которыми, однако, виднелся анненский 3-й степени крестик без банта, т. е. полученный за мирные заслуги. На левом боку была пехотная шпага с темляком, а левая рука, одетая в перчатку снежной белизны, держала треугольную большую шляпу с черным султаном из мельчайших петушьих перьев. Как блестящие золотые пуговицы двубортного мундира, так [и] вся внешность этого отставного воина, с грубой и самой буточнической наружностью, отличалась самою строгою форменностью и опрятностью, доходившею до щепетильности. То был, как я узнал впоследствии, экзекутор и казначей Департамента внешней торговли, армии капитан Степан Степанович Грознов, один из любимцев и креатур Бибикова. Грознов был сын одного из крепостных слуг отца Дмитрия Гавриловича[1096], когда-то сданный в рекруты. Он подошел к нам и сказал моему отцу:

– Его превосходительство Дмитрий Гаврилович велели мне перед вами извиниться, так как они не могут сейчас принять ваше высокородие, будучи заняты с начальником таможенного округа, который, кажется, сейчас выйдет.

Вскоре дверь кабинета отворилась и оттуда очень бодро вылетел черномазый господин в вицмундире со звездою и с какою-то озабоченною миною. Вслед за ним раздался из кабинета звонок, на который молодой вертлявый курьерчик со светло-зеленым воротником и с медной бляхой на левой стороне груди пробежал наискось в кабинет из прихожей и потом, отворив настежь дверь из кабинета в залу, пробарабанил ясно и отчетисто: «Его превосходительство просит к ним пожаловать статского советника господина Б[урнаше]ва».

Мы вошли в кабинет, который был не что иное, как огромная комната, все стены которой покрыты были районами[1097], прикрепленными к стенам, с книгами различных форматов, а кроме того между окнами были громадные шкапы, чрез зеркальные стекла которых виднелись опять книги же, на шкапах же стояли мраморные и бронзовые бюсты знаменитых людей древности и более близких времен, как Декарта, Ньютона, Вольтера, Фонтенеля, Дидерота, Расина, Кребильона и других. Одна из стен была покрыта большими географическими картами; на двух мраморных тумбах стояли гигантские глобусы – земной и небесный. В одном простенке, не занятом шкапами, сиял портрет государя императора Николая Павловича, писанный масляными красками, а ниже его шли литографированные портреты: графа Паскевича-Эриванского, министра Канкрина (тогда еще не графа), генерала Ермолова, историографа Карамзина, рубаки Кульнева и много других. Но всего страннее поражали внимание два манекена, по-видимому деревянные с восковыми масками, одетые в полную форму, один – таможенного досмотрщика, другой – рядового таможенной стражи в драгунском клеенчатом кивере, при сабле, пистолете и с пикою в руке. Обе эти куклы стояли при входе в кабинет из залы, так что мы прежде всего были приветствуемы ими, этими неподвижными часовыми, из которых таможенный досмотрщик держал тесак наголо. Огромная – в шесть окон – комната освещалась еще сверху стеклянным потолком, чрез который всегда можно было созерцать петербургское серо-буроватое и туманное небо. Посреди этой комнаты стоял, в pendant[1098] огромным ее размерам, письменный красного дерева стол, массивный и со множеством ящиков, высившихся с одной стороны его поверхности в виде комода аршина в полтора, а между ножками были другие ящики до самого пола. На столе, покрытом шпинатно-зеленого цвета тонким сукном, было несколько бумаг, несколько книг в богатых переплетах, огромная бронзовая чернильница с песочницей и прекрасный бювар[1099] в сафьянном портфейлете[1100].