Воспоминания петербургского старожила. Том 2

Но, однако, радость эта была не слишком-то продолжительна: подписчики, явившиеся вследствие программы-рекламы, прочитав первые нумера, остались ими недовольны и стали бомбардировать издателей письмами с замечаниями, что хозяйственная болтовня г. Ф. Б. им не по душе и бесполезна, что его докторально-наставительный тон несносен, что в этом журнале слишком много иноземного, неприменимого, а мало или вовсе нет своего отечественного, что элемент юмористики, годившийся для «Северной пчелы» конца двадцатых годов, отвратителен в начале сороковых годов в чисто хозяйственном периодическом издании, наконец, что статьи кулинарные здесь целиком переводятся из немецких домоводственных журналов, причем «польская» редакция (подписчики считали и Булгарина, и Песоцкого, последнего по сходству с польскими фамилиями носимой им фамилии, а первого взаправду, поляками) положительно не хочет руководствоваться нашей известною русской поговоркой навыворот, т. е. что «немцу здорово, то русскому смерть», и угощает несчастных своих читателей черничным супом и черносливным салатом и пр. и пр. Булгарин находил, что все эти письма свидетельствуют о крайней неразвитости нашей русской публики, которая все еще остается на прежней своей степени невежества, как ни старался он, Булгарин, с конца двадцатых годов просветить ее своими романами, своими юмористическими статьями и особенно своим субботним фельетоном под названием «Всякая всячина»[251]. Обращаясь к Песоцкому после такого громометания на русскую публику, он обыкновенно говорил: «Ну вот посуди сам, Песец, ты ведь „человек солидно образованный“! Тебе довольно хорошо понятно, что все эти пишущие к нам письма русские помещики, которые угрожают тем, что они не будут подписываться на „Эконом“, ежели мы не переменим тона и сущности, все дрянь народишко! И все эти выходки, поверь, только личности, подкупленные „Земледельческою газетой“: авторы этих писем больше или меньше людишки, зависящие от Министерства финансов, все или винокуры, или откупщики, или чиновники казенных палат. Им для их жалкой газетишки страшен успех нашего „Эконома“».