Воспоминания розы

Наконец я увидела этот замечательный дворец с мраморной лестницей. Комнаты были огромные, а мебели так мало, что казалось, ее вообще нет. Арабская умеренность во всем. На полу и на стенах – большие ковры. Медные подносы, служащие столами во всех комнатах, оттоманки и очень низкие кровати. Сине-белые мозаики. Жены других пилотов отвели меня на рынок, познакомили с обычаями провинциальной Касабланки, где вечно светило солнце.

Перед обедом мы встречались с летчиками в кафе «Пивной король». Игра в кости… перно… яйца в желе… пикантные байки. Их было столько, что хватило бы на целую книгу.

Но жизнь была гораздо богаче событиями, чем все эти рассказы…

Я коротала время, читая книги в магазине мадам Аллар, мечтая и прогуливаясь по арабскому городу. Однажды, когда я болтала с продавщицей, мимо проходил летчик Герреро:

– Добрый вечер, мадам Сент-Экс, не хотите ли поужинать со мной сегодня вечером? Вот, возьмите, это от вашего мужа. Он попросил меня передать вам несколько свежих лангустов из Порт-Этьенна.

– Конечно, Герреро, приходите ко мне, мы их приготовим. Мадам Аллар тоже зайдет.

Герреро рассказал мне следующее:

– Я летаю по тому же маршруту, что и ваш муж. Но я случайно повредил ногу, и мне пришлось остаться отдохнуть в Сиснеросе. Сент-Экс выглядел очень озабоченным. «Старина, – подумал я, – для молодожена ты что-то неважно выглядишь». Мы оба молчали. Внезапно Сент-Экс заорал: «Яйца в желе просто великолепны, как ты считаешь, Герреро?» – «Какие еще яйца в желе? Объясни». – «Я впервые поссорился с женой из-за яиц в желе. Мы сидели в кафе, в «Пивном короле». Дома я все больше молчал, ну, в общем, совсем рта не раскрывал… А тут официант спрашивает, что я буду заказывать, жена смотрит на меня. Я говорю: «Яйца в желе». А они, оказывается, и так были на столе… Я и не заметил. «Ты болен? Тебе скучно?» – спрашивает жена. Я не отвечаю. Мне приносят два яйца в желе.

– Что еще желает месье?

– Два яйца в желе.

Жена молчала. Мне хотелось смеяться. Мне снова принесли яйца в желе. И на десерт еще два.

Мне не хотелось говорить. Не хотелось думать. Съесть шесть яиц в желе или что-то другое – мне было все равно. Но Консуэло бесилась. Она сидела на диванчике, а тут вскочила со своего места и при всех заорала: «Вот тебе твои яйца в желе!.. Я тоже люблю яйца в желе!..»

Она схватила все яйца, которые стояли на столе, и раздавила их руками, на глазах у всех. Сделав из них пюре, она сбежала в слезах.

Я не удержался и захохотал. Такими забавными мне показались лица официанта и кассирши, когда они смотрели, как Консуэло расправляется с яйцами в желе. Через несколько минут я тоже ушел. Эта сцена забыта. Скажи ей об этом. Скажи, что я не обиделся. Что я возвращаюсь завтра, к своему дню рождения, и посылаю ей лангустов, чтобы сделать ей приятное, и особенно чтобы она не воевала с яйцами в желе».

* * *

Летчики живут просто, по строго установленному распорядку, как военные. Мой муж перевозил почту из Касабланки в Порт-Этьенн. За несколько лет до этого один и тот же пилот доставлял почту из Касабланки в Дакар, но Дора добился от правительства некоторых улучшений. Летчики сменяли друг друга, часть самолетов была модернизирована.

Жизнь в Порт-Этьенне была небогата развлечениями: обитателей мало, всего горстка мужчин, едва наберется дюжина, включая чернорабочих-арабов и рабов-мавров. Муж часто повторял мне:

– Как-нибудь я отвезу вас к Капитанше. Она француженка. В этой стране, где не пробивается ни один зеленый росток, у нее есть свой сад. Минеральную воду ей доставляют на пароходе из Бордо, а землю – с Канарских островов. В небольшом деревянном ящике у нее растет два куста помидоров и три – салата-латука. Она моет волосы минеральной водой из Бордо, а потом той же водой поливает свой сад. Чтобы оградить его от песков пустыни, она спускает ящики на дно колодца… Когда мы оказываемся там на промежуточной посадке, она приглашает нас поужинать… кормит всегда консервами, но поднимает из колодца свой сад и выставляет его на стол. Жалкие два помидора и три листка латука… Очень трогательно.

Возвращаясь, Сент-Экс рассказывал:

– Вы понимаете, что после такого долгого пребывания в пустыне я являюсь домой слегка одичавшим. Там нет условностей, и я чувствую себя огромным медведем, как вы меня называете. Так легче… Я медведь, говорю я себе, и замыкаюсь в молчании. А потом вновь становлюсь похожим на любого другого человека, это нелегкое превращение, мне нужен отдых, тишина и покой… Вот вам и приходится разговаривать со мной, не получая ответа, и вы рассказываете мне о письмах из Франции, о наших друзьях в Касабланке, о своей жизни и о жизни вообще. Я восхищаюсь вами, вы ничего не забываете, вы – мой источник информации об этой земле. Доктор в Касабланке сделал то, полковник сказал это… Последние события, вычитанные в газетах. И тогда я вижу, как вы измотаны, потому что я медведь, пожирающий ваши слова, ваши ласки, я хотел бы плясать для вас одной, даже в шкуре медведя, чтобы развлечь вас, чтобы сказать вам, что я ваш медведь на всю жизнь.