Воспоминания розы

Знаете, во время промежуточных посадок случаются забавные истории. Однажды какое-то христианское общество защиты женщин, недалеко от Дакара, прислало нам пятнадцатилетних девочек, чтобы составить компанию пилотам во время ночного отдыха!

Вы знаете, что этих несчастных созданий продают на рынке как рабынь. У общества был свой тариф. Мы платили за этих девственниц четыре французских франка за вечер. Огромная сумма для них в глухой дыре, в пустыне. Часто мы просим их подмести, протереть стекла, помыть керосиновую лампу. Однажды Мермоз, поздно вернувшись из Дакара, обнаружил у себя на пороге девчушку лет четырнадцати. Он выпил и велел ей убираться прочь. Но девчонка начала скулить, плакать – единственное средство продемонстрировать свое отчаяние, потому что они не говорят по-французски. Тогда Мермоз сказал: «Ну ладно, заходи, можешь переночевать со мной». Он начал раздевать ее, снимать с нее бурнус, но малышка заплакала еще пуще. Он дал ей ее четыре франка, не желая поднимать тариф из-за остальных товарищей. Снова одел ее. Слезы не прекратились. Он снова ее раздел и дал ей еще денег. «К черту все тарифы, иди-ка спать». Но девочка, почти голая среди ночи, не желала уходить и продолжала всхлипывать. Он не знал, что делать. Он подарил ей свои наручные часы, которые ей ужасно понравились, свой одеколон. На какое-то время она затихла, потом опять зарыдала. Мермоз пришел в ярость. Закричал ей: «С меня довольно, убирайся, я хочу спать, иди домой». Растерянная девочка осталась стоять как вкопанная, словно не в силах преодолеть невидимое препятствие. Ее глаза горели тревожным огнем. Она приоткрыла рот, но не могла ничего сказать на языке белого мужчины, который спустился с неба. Из ее горла вырвался легкий клекот, будто она разговаривала сама с собой. Летчик сжалился над ее бескрайней печалью, снова снял с нее белое покрывало, рассмотрел внимательно. Она не была похожа на прочих бедуинок, которые, смиренно опустив очи, покоряются неизбежному злу… Летчику она показалась красивой, странной и оттого еще более красивой. Он попытался поймать ее взгляд – взгляд загнанного зверька. «Вот так и женятся на арабках», – подумал он. На рассвете он вытолкнул девушку из постели: «Уходи». Она поняла и вылезла из постели. Поняла, что должна уйти. Но все равно уселась на пол, всем своим видом давая понять, что никуда отсюда не двинется. Это было уже слишком. «Ах так, ты хочешь ходить за мной как рабыня, как собака…» И сказал ей одно слово по-арабски… Она возмущенно завопила. Над летным полем зарокотал самолет. Мермоз посмотрел на нее и закрыл глаза. «Возможно, – подумал он, – если я притворюсь спящим, она уйдет». Ему предстояло еще много часов полета. Ему необходимо было выспаться. Он опасался задремать за штурвалом из-за несносной девчонки. Но она оказалась упрямее его. Пилот вздохнул. Оба они зорко следили друг за другом. Он нервно засмеялся, она вслед за ним. Дверь открылась, и вошел только что приземлившийся летчик. «Привет, старина!» – «А, Тонио, это ты?» – «Да». – «Я не спал всю ночь, гляди, – произнес Мермоз, показывая ему на арабскую девушку, сидящую на полу. – Я смертельно устал, а она не хочет уходить. Я ей уже все отдал – деньги и даже перочинный ножик!» Девочка проворно вскочила на ноги. «Может, ты понимаешь по-арабски, господин? – спросила она. – Знаешь, я прачка, я не могу уйти, не забрав грязное белье. Что касается остального, то я очень довольна, твой друг такой щедрый!»

Тонио перевел желание маленькой арабки. Мермоз выругался и нагрузил ее всем имевшимся грязным бельем. Счастливая, она наконец ушла.

Мермоз утверждал, что эта история произошла с Тонио, а тот в свою очередь настаивал, что с Мермозом.

Я любила слушать эти забавные рассказы Тонио. Жаль только, что я пересказываю их так неуклюже, что у меня нет возможности воспроизвести его смех, его голос, потому что он буквально околдовывал слушателей своими историями о пустыне.

* * *

Дворец Глауи с настоящим дворцом роднило лишь название. На самом деле это было огромное здание, состоявшее из роскошных квартир, доходный дом Глауи. Архитектура и внутреннее убранство выдержаны в современном арабском вкусе, испытавшем французское влияние.

Каких усилий стоило мне сделать уютной эту квадратную комнату, залитую лучами безжалостного солнца! Я поняла мудрость арабов: яркому свету можно противопоставить только свет, пространство. Мы застилали мозаичные полы белыми коврами, развешивали на стенах арабские ткани, бросавшие теплые отсветы, а напротив ставили огромные позолоченные медные подносы, игравшие роль столиков. Подносы должны были быть как можно больше. Их покупали на вес, некоторые были из белого металла, но золотые встречались редко. Тонио нравился огромный сероватый, почти черный поднос со стершимся рисунком. Чем дольше на него смотришь, тем меньше понимаешь, что на нем изображено. Мы пытались расшифровать мотивы орнамента, и это стало нашим любимым времяпрепровождением.