Воспоминания с Ближнего Востока 1917–1918 годов

Однако 1 декабря 1915 г. этот дьявол в человеческом обличье все же позволил себе сбросить маску в секретной телеграмме в адрес вали Алеппо, которая должна была сбить с толку, прежде всего, остававшихся в Турции американских миссионеров, так что там было написано: «Место ссылки называется Ничто!»

В большой пустыне между Евфратом и Тигром огромная армия изгнанных и растворилась в этом Ничто! Лишь разбросанные повсюду белеющие кости остались от этого работящего и умелого народа. Бедуины охотились на беспомощных юных девушек, а затем уводили их в свои шатры. Лишь немногие смогли спастись с помощью американских миссионеров.

После войны прямо на улице в Берлине Талаата застрелил молодой армянин Тейлирян[144], ведь именно по вине первого погибла вся его семья, так что ему не давала покоя запятнанная кровью тень его матери. Наряду с генералом Лиманом фон Сандерсом и майором Францем Карлом Эндресом[145] я был приглашен в качестве эксперта на судебные слушания, где на скамье подсудимых в лице довольно милого человека оказался мститель за неслыханные страдания целого народа. Государственный обвинитель, цепляясь за мертвенную букву закона, требовал для Тейлиряна смертного приговора, но немецкие присяжные оправдали «убийцу». Сердце мое возликовало от радости, когда в зале суда приветствовали приговор.

В таком военно-политическом ведьмином котле я и отправлялся к решению новой задачи, которую генерал фон Сект в ходе дальнейшей беседы дополнил и еще одним особенно важным поручением. В Верховном Главнокомандовании возник план отвоевать Багдад с севера за счет весьма масштабной операции через Персию, которую следовало бы поддержать отвлекающим ударом в Месопотамии. Я же должен был немедленно приступить к подготовке этого гигантского предприятия, реализация которого была намечена на весну 1919 г.

Образованная 10 июня 1918 г. группа армий «Восток» состояла из нашей старой 6-й армии в Месопотамии, с которой мы теперь могли поддерживать связь только по радио, и из 9-й армии Якуба-Шевки-паши[146], одноглазого пожилого турка, отнесшегося к моему появлению в окружении Халила-паши с нескрываемым недоверием. Главную свою задачу он видел в уничтожении Армянской республики, опасаясь появления тому европейских свидетелей. 9-я армия стояла под Карсом и Александрополем (ныне Ленинакан)[147], ей же подчинялся и корпус, выдвинутый в Тебриз.

3-я армия должна была прикрывать и обеспечивать управление Батумом и другими граничащими с ним и вновь приобретенными территориями, часть из которых до сих пор оспаривалась Грузией. Группе армий она пока не подчинялась. Под Баку в составе Исламской армии стояла дивизия Мюрселя-паши, который, как и Али-Ихсан-паша, получил военное образование в Германии. Она находилась в прямом подчинении Ставки в Константинополе. Такое двойственное управление войсками на Кавказе вело к нестерпимой с военной точки зрения обстановке. Ведь так как Исламская армия должна была служить главным образом политическим целям – занятию и протекторату над татарским Азербайджаном, намеревались в принципе исключить любое германское влияние, возможное, например, из-за принятых по моей инициативе мер. И только личное влияние Халила-паши на его молодого племянника Нури могло бы мне помочь добиться необходимых с военной точки зрения акций.

Взгляд на карту показывает, что при запланированной операции с Кавказа через Персию на Багдад следовало базироваться на железнодорожную линию Батум – Тифлис – Эривань – Тебриз. Прежде чем определять и развивать любые дальнейшие тыловые коммуникации из Тебриза в Ирак, нужно добиться, чтобы эта опора всего предприятия находилась под прочным турецким контролем и была избавлена от любого враждебного воздействия.

Но, не считая занятого турками Батума, эта железная дорога на участке от границы с Грузией и до занятого 9-й армией района под Александрополем была под контролем грузинского правительства, которое пока что не давало разрешения на проезд любых военных эшелонов османов по своей территории. И слишком еще свежи были воспоминания о боях, только что оконченных вмешательством генерала фон Кресса и обращением германского правительства в Стамбул.

Южнее Александрополя и до персидской границы железная дорога шла уже по армянской территории, с которой тоже еще не было достигнуто соглашение, однако при необходимости ее можно было к этому принудить[148].

Но даже в случае разрешения обоих этих вопросов свободное и надежное использование этой магистрали было исключено до тех пор, пока в Баку стоят английские и русские войска[149]. Было попросту невозможно подвергать группу армий такой опасности, когда главная ее артерия будет под ударом со стороны Баку, пока она будет в пустынях Персии за сотни километров от нее на марше в сторону Багдада.