Воспоминания самарского анархиста

Брат Вася вскоре уехал работать фельдшером под Мелекесс в Тиинскую участковую больницу, а через месяц в августе я поехал к нему погостить, благо до сентября и мне делать дома нечего. Погостив у брата, выехал в обратный путь и вот на палубе парохода за агитацию против Комуча я попал в лапы чехословацкой контрразведки, о чем рассказано мною ранее. По приезде домой в Старотопное я и мои товарищи Милохов Вася, Карташев Федя, Евсеев и Большаков Ваня решили организовать коммунистическую общину. Рассчитали, что удобнее взять в волостном земельном отделе два гектара земли и засеять ее просом. Земельный отдел охотно отвел нам землю. Произвели пахоту, посев, прополку, но к осени наша коммуна распалась: одни были призваны в армию, другие поехали продолжать учебу. Посев пришлось убирать нашим семьям на равных общинных началах.

В этом же восемнадцатом году я получил окончательное социальное становление в экономическом, политическом и моральном понимании жизни прошлой, настоящей и будущей в крайне левом направлении. В этом отношении большое влияние оказал и помог моему развитию мой двоюродный брат Большаков Павел. В жизни он прошел «огни и воды и медные трубы». Вначале учился в Вальской учительской семинарии, из которой был исключен с третьего курса за оскорбление священнослужителя семинарии. Поступил в Смуровскую фельдшерскую школу и был исключен за непосещение лекций, тоже с третьего курса. Затем лет пять служил счетоводом у сахарозаводчиков на Украине. Несколько лет вместе с Бариновым Егором ездили на заработки в Астрахань, Украину. Вернувшись из армии, занялся садоводством и огородничеством в своем приусадебном участке в доме родителей. Старше меня на пятнадцать лет, а потому и больше видел и знал жизнь. В армии семнадцатого года участвовал в армейских солдатских советах и там постиг разные политические партии, и по душе ему пришлись крайне левые. Приехал домой с установившимся политическим направлением.

У меня же оформленного идейного направления еще не имелось, и вот, разбирая партийные программы, он посоветовал мне съездить в Смуров и там купить политическую литературу всех партий и в особенности рекомендовал литературу крайне левых направлений как единственное ученье за правду жизни. Съездил в Смуров, набрал много разной политической литературы, и из всей путаницы по душе пришлось единственное ученье, крайне левое — безвластное. Так Павел указал мне истинный путь, маяк к той жизни, к которой инстинктивно стремится всякое живое существо, а тем более Человек с большой буквы, а затем, уехав в Смуров, изучая и посещая все клубы, лекции и диспуты разных партий, я окончательно убедился в своем социальном становлении. Одновременно этим летом я готовился поступать в медфак, двери которого широко открыла Октябрьская революция.

Находясь еще в армии, с первых дней во мне началась переоценка ценностей — отрицательное отношение к войне, службе, ее жизни и быту, бессмысленности и преступности массового истребления людей. Это сознание зрело во мне все годы службы в армии: хорошо, если я успею выстрелить в турка, а если он опередит меня, направит дуло ружья в меня и прямо в рыло — пожалуй, тогда и скажешь, что всякая государственная война является звериным наследием рода человеческого.

По приезде в Старотопное наши отношения с Таней стали омрачаться тем, что ей хотелось выйти замуж, а мне учиться, чтоб иметь путевку в жизнь. Это охладило наши любовные отношения, да к тому же я был увлечен познанием революционного движения.

***

Восемнадцатый год. Рабочие, крестьяне, все труженики торжествовали — они стали хозяевами земли и всех богатств, созданных ими самими. В селах и деревнях с исчезновением помещиков начали исчезать и бедняцкие хозяйства, земля стала достоянием крестьян — исполнились заветные их чаяния.

В это лето в Старотопное съехалась почти вся учащаяся до войны молодежь, и поскольку наше будущее определялось жизнью и работой вне крестьянства, то нас, учащихся, к планомерной работе в поле не неволили. В нашем старотопном обществе учащихся были две сестры Соколовы, две Пономаревы, Каменские Валя, Шура и Рая, Полякова Клавдия и другие. Беззаботно, весело часто собирались и затевали разные игры, ходили в лес, на Зигзагу, жгли костры, участвовали в любительских спектаклях, в бывшем ремесленном училище «на горе». Наши отношения — девушек и ребят — были тургеневские, чистые и равные ко всем. Группой ходили в лес, на Зигзагу, и вместе возвращались в Старотопное. Были, конечно, и взаимные влечения одних к другим, но они сдерживались тем, что надо сначала учиться, а потом уж в будущем, по получении путевки в жизнь, любить и жениться.