Воспоминания уцелевшего из арьергарда Великой армии

Мы сами видели, как генерал Барклай ушел с Двины в свой лагерь в Дриссе и там ждал воссоединения с князем Багратионом, которое после того как французская армия перешла Неман, стало невозможным, затем без единого выстрела покинул этот укрепленный лагерь, на строительство которого было потрачено столько сил и времени, и, наконец, простояв некоторое время у Витебска, ушел от битвы, чтобы встретиться с Багратионом у Смоленска.

Превосходство маневров Императора было неоспоримым, полководческий талант наших генералов и храбрость наших солдат несомненен. Если бы сейчас состоялось генеральное сражение, то оно закончилось бы полной победой. И если бы противник продолжал избегать боевых действий, Литва бы снова возродилась, Рига захвачена, и следующую кампанию мы бы начали, имея значительное превосходство над русскими.

Император также был настроен весьма оптимистично. В разговоре с г-ном де Нарбонном в Витебске он определил численность обеих стоявших у Смоленска русских армий в 130 000 человек. Свои силы, включая конную Гвардию, а также 1-й, 3-й, 4-й, 5-й, 8-й и корпуса он оценивал в 170 000. В случае отказа противника от битвы он не предполагал вести военные действия за Смоленском. А для достижения полной победы, ему, возможно, потребовалось бы идти до самой Москвы. В любом случае, битва, даже не окончательная, могла стать важным шагом на пути к миру.

Тем не менее, самые мудрые и опытные офицеры не были столь спокойны. Они видели, что со дня перехода через Неман армия —   даже без учета различных сражений —   уменьшилась на треть, она не в состоянии обеспечить себя провиантом даже с помощью мародерства, в этой стране, столь бедной самой по себе, и притом еще разоренной русской армией.

Они были встревожены пугающим масштабом смертностью лошадей, и как результат —   выходом из строя большей части кавалерии, сложности в передвижении артиллерии, фургонов, перевозящих медикаменты и полевых госпиталей, что приводило к тому, что больные и раненые были лишены необходимой медицинской помощи. А что, если армия будет разгромлена, и как она сможет поддерживать свою боеспособность в еще более тяжелых обстоятельствах, чем те, в которых она пребывала ранее? И, обуреваемые беспокойством, эти офицеры не могли не замечать того изумительного порядка, с которым русские вели свое отступление. Прикрытые мощными казацкими полками, они не бросили ни одной пушки, ни одной повозки, ни одного раненого или больного. Более того, они знали, что император Александр призвал каждого россиянина встать на защиту своей страны, и что с каждым нашим шагом мы становились все слабее и слабее, а они все сильнее и сильнее.

В Витебске Император пробыл пятнадцать дней. Каждое утро в шесть часов перед своим дворцом он устраивал смотр своей Гвардии, участия в котором он требовал от каждого солдата, и даже приказал снести несколько домов для того, чтобы увеличить размеры площади, на котором проходили эти смотры.

В эти моменты, будучи окруженным всеми своими офицерами, он вдавался в мельчайшие детали, связанные с управлением армией. Вызывались интенданты и офицеры медицинской службы, чтобы сообщить о состоянии вверенных им складов и о том, каково состояние госпиталей —   более того, он требовал доложить, сколько бинтов выделялось для ухода за ранеными. И весьма часто, его ответом на предоставляемую ему информацию был выговор или суровое порицание.

Здесь я могу особо отметить, что ни один генерал никогда не уделял более внимания питанию и медицинскому обеспечению своей армии, чем Наполеон. Ведь недостаточно, однако, просто отдавать приказы: те, кто получал их, должны были иметь возможности для их исполнения. Поставленные задачи сами по себе должны быть разумными, и в то же время, как их можно было реализовать, учитывая существующее положение вещей? Быстрота движения, сильная скученность войск, плохие дороги, нехватка фуража —   все эти факторы сильно подрывали работу госпиталей и медицинскую службу в целом. Солдаты, которые никогда не испытывали трудностей в этих вопросах, довольствовались только руганью, проклиная бездействие и нечистоплотность интендантов и подрядчиков. А когда они узнавали, что кто-то умер на дороге или в госпитальной повозке, говорили: «Как это печально, ведь Император так заботился о нем».

На одном из парадов, о котором упоминалось ранее, генерал Фриан был назначен командующим пеших гренадеров Гвардии вместо генерала Дорсенна, погибшего в Испании. Сам Наполеон, с саблей в руке, стоя перед строем гренадеров, поздравил и обнял его.