Восстанавливая равновесие

– Кассия! – голос его был низким и хриплым, полным мучительной боли. Из последних сил Айк боролся со сном, вырываясь из окутывающей мозг пелены.

Женщина оглянулась. Глаза Айка блестели.

– Не… поступай со мной… как в Ирландии… не отсылай… прочь…

Кассия вернулась к постели, сжала руку раненого.

– Ни за что, – твёрдо проговорила она. – Я не сделаю этого, пока ты будешь спать и не сможешь бороться. С тобой всё будет хорошо, Айк. Отдохни.

Она с облегчением ощутила, как расслабляются под её рукой натянувшиеся на горле жилы и постепенно замедляется биение пульса. Вздохнув, Айк Сентуриа всё же закрыл глаза. Большего обещания он не мог ждать от Кассии… после того, как поступил с нею. Лагерь кхмеров вновь встал перед ним, как живой.

…Праздник начался с наступлением сумерек, хотя женщины готовились к нему весь день. Посередине выжженной лужайки разложили огромный костёр и на нём жарили целые туши быков, уведённых из соседней деревни под угрозой оружия. На закуску тут же пеклась кое-какая мелкая дичь, кукуруза, лепёшки. В кожаных мешках бродила местная водка – настоянный на травах спирт. Один её запах убивал неосторожных насекомых наповал.

Ближе к полуночи защитники свободной Камбоджи насытились и к столу подпустили женщин. Кассия, которой в силу её статуса перепали неплохие кусочки, лишь ужасалась, глядя, как эти голодные, замызганные создания сражаются за полуобглоданную кость. А вот Айк Сентуриа вёл себя, как и положено мужчине, самцу. Он много пил, пару раз нюхнул кокаин, похлопывал по костлявым задам женщин и, громко отрыгивая, обсуждал их недостатки. Хвалился пьяным голосом, что в Ирландии, где он только что побывал, тёлки на него так и вешались, разве что не платили, чтобы с ним переспать. В общем, вёл себя так, как все окружающие, и встречал среди них однозначное уважение и почёт.

А потом женщинам приказали танцевать. Кассия уже была свидетелем этого обряда. Женщин в лагере было мало, а мужчин – больше примерно в шесть раз, однако женщины могли выбирать после танца, в чью палатку они пойдут спать. А с наступлением рассвета мужчина вступал в свои права. Он мог оставить женщину, а мог подарить её своему другу или проиграть в карты, продать. Кассия и не пыталась читать им лекций о способах передачи венерических заболеваний, благо её в это действо не вовлекали.

Однако в этот раз к ней подошёл сам Че Дун и громким шёпотом принялся уговаривать её танцевать. Оказалось, что его гость, очень уважаемый человек, только раз увидел среди них белую женщину и потерял аппетит и сон. Поскольку именно в этот момент Кассия разглядывала Айка, непристойно гогочущего над какой-то шуткой в перерывах между обгладыванием гигантской кости, она лишь презрительно искривила рот. Нет, нет – настаивал Че Дун, всё, о чём он просит – чтобы белая женщина потанцевала. А в обмен они привезут ей из города те лекарства, о которых она говорила, и позволят ходить в полнолуние в лес. Но совсем не умелый подкуп заставил Кассию сдаться. Она увидела лицо Айка Сентуриа и его глаза, когда остальные взоры обратились на начавших танцевать женщин. Он был абсолютно трезв. Короткая передышка добавила силы – и вот уже рядом с кхмерами пьяный белый подонок с грязными руками и такими же манерами.

Айк собирался быть рядом с Кассией в тот момент, когда обстоятельства сложатся наиболее удачно для побега. А лучшим способом оказаться вдвоём, так, чтобы никто не помешал и не подслушал, было проделать всё явно. Никто из его «друзей» не усомнился, что белого человека, хотя и ублюдка, изгоя цивилизованного общества, тянет к белой женщине больше, чем к темнокожей. Наоборот, им больше достанется. Не выкинула бы только какое коленце сама Кассия… но нет.

Женщины лагеря собрались в кружок, а когда они расступились, в центре медленно поднялась с колен Кассия. Судя по тишине вокруг, не один Айк лишился речи. Привыкшие видеть «белого доктора» в бесформенной одежде, они не могли поверить, что она столь изящна и молода. Крохотная юбочка из листьев бамбука едва прикрывала её бёдра, а ещё два изогнутых листика – грудь. Никакого нижнего белья не было и в помине. Когда Кассия извивалась перед ними на фоне костра, Айк отчётливо видел её выступающие соски и чёрные волосы между бёдер. Возбуждение вылилось в дикую ярость: да что она себе позволяет, не могла нарядиться поскромнее? – так что, когда Кассия сделала к нему маленький, завершающий танец шажок, Айк буквально взлетел со своего места. Схватил женщину за руку и поволок её в направлении своей палатки. Вслед им неслись, судя по смеху, сальные шутки, и Кассия только радовалась, что не понимает их языка. Она шла спокойно, уверенная, что Айк её не обидит. Однако свирепое выражение мужского лица немного обеспокоило её после того, как они отошли далеко от костра и необходимости играть роль больше не было.

Упершись ладонью в его огромное запястье, Кассия попыталась высвободить руку.

– Мне больно, Айк…