Восстание Болотникова 1606–1607

С. Ф. Платонов также называет Ф. И. Шереметева в числе бояр, «водворявших порядок» на улицах Москвы после убийства Лжедмитрия[653]. Однако источник, на который он ссылается («Дневник польских послов»), не называет имени «боярина Шереметева»[654]. Я думаю, что в определении имени этого «боярина Шереметева» прав не Платонов, а Устрялов, считающий, что это был не Ф. И. Шереметев, а Петр Никитич Шереметев[655]. Последний, бесспорно, находился в это время в Москве[656] и, как впоследствии выяснилось, являлся организатором заговора против Василия Шуйского, раскрытого вскоре после его воцарения[657].

Итак, Ф. И. Шереметева не было в Москве 17 мая 1606 г. Но он не успел достигнуть и Астрахани до майского переворота в Москве. Убийство Лжедмитрия I и воцарение Василия Шуйского застали Ф. И. Шереметева где-то в пути, по дороге в Астрахань, причем Шуйский первое время считал даже, что Ф. И. Шереметев уже находился в Астрахани. Об этом можно заключить из того, что грамоты, посланные Ф. И. Шереметеву Шуйским после воцарения, были адресованы в Астрахань и исходили из того, что Ф. И. Шереметев уже осуществляет свою власть как воевода в Астрахани. Так, например, в отписке Ф. И. Шереметева Шуйскому читаем: «...К нам, холопем твоим, в Астрахань прислана от тебя, государя, повеленья твоего царского величества»[658]. В той же отписке излагается содержание «государева указа» о порядке ведения переговоров с ногайским князем Иштереком: «...и они б Иштерек князь з братьею и з детьми и с племянники и иные мурзы и лутчие улусные люди приехали в Астрахань; а как они в Астрахань приедут и будут у нас, холопей твоих, в съезжей избе, и мне, холопу твоему Федьке, велено Иштереку князю и мурзам речь говорити по твоему государеву указу, как в твоей государеве грамоте к нам, холопам твоим писано, и смотря по тамошнему делу»[659].

Таким образом, Василий Шуйский не отменил назначения Ф. И. Шереметева воеводой, произведенного Лжедмитрием I, а лишь дал ему новые инструкции, изложенные в грамоте, посланной для Ф. И. Шереметева в Астрахань.

О характере этих инструкций (в части, касающейся взаимоотношений о ногайцами) мы узнаем из «отписки» Ф. И. Шереметева и И. Салтыкова Василию Шуйскому в апреле 1608 г. с отчетом о своей деятельности. По словам Ф. И. Шереметева и И. Салтыкова, «в прошлом, государь, в 114-м (году), июня в 25 день прислана ко мне, холопу твоему, Фетке с товарыщи твоя государева грамота, за приписью дьяка Василья Телепнева, с казанцом сыном боярским с Семейкою Змеевым: что послан был от Ростриги в Ногаи к Иштереку князю з братьею и к мурзам Третьяк Кашкаров. А как он в Астрахань приедет, и нам, холопем твоим, велено у него грамоты и всякие дела, что даны ему от Ростриги, и посылку взяти». Царь предписывал Ф. И. Шереметеву объявить князю Иштереку о низложении и смерти Лжедмитрия и о воцарении его, Василия Шуйского[660].

Но все эти инструкции уже опоздали. Как видно из только что приведенного текста, царская грамота была получена Ф. И. Шереметевым 25 июня 1606 г., т. е. уже неделю спустя после переворота в Астрахани. Поэтому Ф. И. Шереметев мог лишь ответить царю, что он был лишен возможности выполнить царские «повеленья»: «в Астрахани, государь, князь Иван Хворостинин и астраханские люди тебе, государю, изменили и нас, холопей твоих, в город не пустили»[661].

Возвращаясь к обстоятельствам возникновения восстания в Астрахани, следует еще раз коснуться вопроса о приезде Васьки Еремеева. У нас нет оснований рассматривать Ваську Еремеева как сознательного зачинщика восстания астраханцев. Ни П. Вразский, ни другие источники ничего не говорят ни о каких-либо «воровских» целях приезда Васьки Еремеева, ни о его активной роли в перевороте 17 июня. О легальном характере поездки Васьки Еремеева можно заключить и из того, что он был снабжен «проезжей грамотой», которая имела значение документа, удостоверявшего законный характер поездки данного лица в низовые поволжские города[662].

Вероятнее всего, Васька Еремеев был послан в Астрахань его начальником, Соловым Протасьевым, с тем или иным поручением раньше Ф. И. Шереметева с товарищами, еще до получения ими известий о низложении Лжедмитрия I. Несомненно, именно это имеет в виду П. Вразский, обвиняя астраханцев в том, что они не выслушали «месяца и числа» в проезжей грамоте у Васьки Еремеева, которые, очевидно, были более ранними по времени, чем 17 мая 1606 г.

Но если у нас нет оснований приписывать Ваське Еремееву роль возмутителя Астрахани, то тем не менее самый факт его приезда сыграл роль искры, вызвавшей взрыв. Очевидно, грамота «на Розстригино имя», с которой приехал Васька Еремеев, была воспринята астраханцами (или была представлена им) как доказательство того, что «царь Димитрий» жив и что заявления о его смерти являются кознями его врагов. В таком случае Василий Шуйский оказывался узурпатором, а целование ему креста — изменой «царю Димитрию».