Восстание Болотникова 1606–1607

Б. Д. Греков справедливо указывает, что законодательство Шуйского по вопросу о кабальных холопах представляло собой одну из форм борьбы, ведшейся между лагерем Шуйского и его противниками: «Сражались не только оружием. Пускали в ход прокламации и обещания, сманивали людей чинами, деньгами и землями, прибегали и к другим средствам, рассчитанным на ослабление противника и усиление своих собственных позиций. Одной из таких мер, диктуемых чувством самосохранения и регулируемых положением войск Шуйского на фронте, была и политика Шуйского по отношению к кабальным холопам»[1285]. Эта характеристика полностью применима, в частности, и к закону 7 марта 1607 г.

Закон 7 марта 1607 г. явно носит характер вынужденной меры, продиктованной именно «чувством самосохранения» крепостников-феодалов, оказавшихся перед необходимостью пойти в обстановке острой борьбы с Болотниковым на такой жест, как отмена статей закона 1597 г., установивших принцип принудительного превращения в кабальных холопов тех «добровольных холопов», которые прослужили у данного лица свыше полугода. В прямую противоположность закону 1597 г. закон 7 марта 1607 г. предписывал «в кабалах отказывати» холоповладельцам, требовавшим от Приказа Холопьего суда принудительной выдачи кабал на тех добровольных холопов, которые «не похотели» дать на себя кабал. При этом закон в качестве основного доказательства незаконности попыток похолопления добровольных людей признавал показание самого добровольного человека: «которые добровольные холопи в роспросе скажут, что служит полгода, или год, или больши, а кабал дати не хотят, и тех добровольных холопей в неволю давати не велел»[1286].

Издание закона 7 марта 1607 г., несомненно, было вызвано тем, что в разгар восстания Болотникова правительство Шуйского не могло итти на такие меры, как санкционирование насильственного закабаления «добровольных холопов», т. е. тех элементов (в составе городского населения прежде всего), которые юридически сохраняли еще свое свободное состояние, ибо такие действия холоповладельцев могли привести лишь к еще большему обострению обстановки в стране, толкая «добровольных холопов» к переходу на сторону Болотникова. Поэтому, отказывая холоповладельцам в их требованиях, правительство Шуйского возлагало на них самих последствия их неосмотрительности (состоявшей в том, что они своевременно не оформили юридически свои отношения с «добровольными холопами» путем взятия с них служилых кабал), указывая в законе 7 марта: «не держи холопа без кабалы ни одного дни, а держал безкабально и кормил, и то у себя сам потерял».

Эта последняя формула показывает, что правительство Шуйского отнюдь не стояло на позициях «принципиальной» недопустимости закабаления свободного населения, еще больше подчеркивая вместе с тем характер закона 7 марта 1607 г. как чрезвычайной меры, имевшей целью лишь устранить такие методы закабаления, которые в момент издания закона ставили под угрозу социальные устои крепостнического общества. Именно таким, чрезвычайным, характером закона 7 марта объясняется и его дальнейшая судьба: отмена этого закона приговором «всех бояр» 12 сентября 1609 г., когда были вновь восстановлены статьи о добровольных холопах закона 1597 г.[1287]

Чтобы закончить обзор политики Шуйского по вопросу о холопах, необходимо рассмотреть статьи о холопах в Соборном уложении 9 марта 1607 г.

Одной из статей этого закона норма о пятнадцатилетием сроке сыска беглых крестьян распространяется и на беглых холопов: «А которые после сего уложениа крестьяне, или холоп, или раба побежит от своего государя и придет к иному, государю искати своего холопа и рабу и крестьянина в пятнатцати летех [от побега], а за пятнатцать лет не искати и суда не давати»[1288].

Другая статья регулирует семейные отношения холопов: «А которые люди держат рабу до осмнатцати лет девку, а вдову молоду после мужа более дву лет, а парня холостаго за 20 лет, а не женят и воли им не дают, и той вдове, или девке, или парню идти к казначею, а казначею, опытав о том, и доведут, что им те лета минули, а государь их не женит, ино тем дати отпускные — в Москве казначею, а в иных городех наместником и судиам; а будет государь их бить челом о краже или сносе, и ему в том отказати и суда не давати: не держи не жанатых над закон божий и правила святых отец, да не умножится блуд и скверно деяние в людех»[1289].

Эта статья особенно интересна, поскольку здесь государственная власть опять вторгается в сферу отношений между холопом и его господином с целью недопущения со стороны холоповладельцев действий, могущих вызвать протест со стороны холопов. Не трудно видеть, что в данном случае правительство Шуйского, предписывая казначею и наместникам давать холопам отпускные, идет по совершенно тому же пути, что и в законе 7 марта, заставляя холоповладельцев нести последствия их незаконных действий[1290].