Восстание Болотникова 1606–1607

По мнению Исаака Массы, этот шаг Болотникова спас Шуйского: «Так как они (восставшие. — И. С.) действовали медленно, то в Москве снова собрались с духом и укрепились, отлично зная, как с ними поступят, и что они все с женами и детьми будут умерщвлены, или им это наговорили, так что они все поклялись защищать Москву и своего царя до последней капли крови; и снова снарядили в поход большое войско, и царь отправился вместе с ним»[1298].

Таким образом, Шуйскому в конце концов удалось преодолеть состояние кризиса, в котором он оказался после поражения его войск под Калугой. Исаак Масса в общем верно уловил два момента, которые помогли Шуйскому устранить нависшую над ним угрозу. Одним из этих моментов была, как уже отмечено, тактика самого Болотникова, давшая Шуйскому время для того, чтобы оправиться и собрать силы[1299].

Другой момент относится уже к области взаимоотношений между Шуйским и теми социальными силами, на которые он опирался в борьбе против Болотникова.

Мы можем только догадываться о том потрясении, какое поражение Шуйского под Калугой вызвало в Москве и других городах.

В русских источниках промежуток времени между осадой Калуги и новым походом Шуйского никак не освещен, и непосредственно вслед за описанием бегства воевод Шуйского от Калуги излагается уже история похода Шуйского на Тулу. Лишь в «Новом Летописце» содержится исключительно важное известие о том, что походу Шуйского на Тулу предшествовало обсуждение этого вопроса царем с патриархом и боярами: «Царь же Василей, слыша такие настоящие беды, приговори с патриярхом Ермогеном и з бояры, поиде сам с ратными людми со всеми под Тулу»[1300]. Это сообщение «Нового Летописца» не может рассматриваться как указание на чисто формальную процедуру, ибо из всех многочисленных посылок Шуйским воевод в годы его царствования, о которых говорится в «Новом Летописце», указание на приговор бояр о походе имеется лишь в рассматриваемом известии о походе на Тулу (во всех же остальных случаях употребляется просто формула: «царь посла» воевод)[1301].

Привлечение иностранных источников, а также актового материала дает возможность получить дополнительные данные о том, в какой обстановке происходила подготовка похода Шуйского на Тулу.

Наиболее важное известие по интересующему нас вопросу содержится в дневнике В. Диаментовского. Сообщив о поражении войска Шуйского под Калугой, В. Диаментовский продолжает: «И как в этой, так и в другой битве много крови пролилось с обеих сторон, так что по окончании зимы, как говорили, пало с обеих сторон до 40 000 человек, вследствие чего великое смятение было в Москве, так что сам царь Шуйский намеревался лично двинуться против неприятеля. Около праздника Троицы (circa festum s. Trinitatis), отовсюду, как бояре, так и простой служилый люд (tak bojarowie, jako też lud pospolity stużebny), спешили в Москву держать совет об успокоении земли (radziż о uspokojeniu żernie). Сказано им это было через гонцов, которые там так быстро ездят, что за час пробегают до 5 миль. Ходили также слухи об этом их съезде (za tym zjazdem ich), что или намеревались другого царя избрать (inszego Cara obrać), или двинуться всей силой на неприятеля и на него ударить»[1302].

Приведенный текст требует очень внимательного рассмотрения. Если «Новый Летописец» говорит об обсуждении вопроса о походе на Тулу боярами и патриархом, то В. Диаментовский сообщает о созыве Шуйским специального съезда из «бояр» и «простого служилого люда», на котором должен был рассматриваться вопрос об «успокоении земли» и который вместе с тем явился ареной борьбы против Шуйского, так что дело даже доходило до планов об избрании нового царя.

Но прежде чем подвергнуть рассмотрению это известие В. Диаментовского, следует привести еще одно свидетельство о положении в Москве после калужского поражения воевод Шуйского.

Свидетельство это находится в уже цитированном письме Н. де Мело. Версия Н. де Мело отличается от рассказа «Нового Летописца» и от записи В. Диаментовского.