Восстание Болотникова 1606–1607

Я полагаю, что вопрос о князе Г. П. Шаховском решается разрядной записью. В основе приведенной выше записи об убийстве князя А. И. Бахтеярова-Ростовского, несомненно, лежит официальная запись в разрядах, которая может быть восстановлена примерно в следующем виде: «В Путивле князь Ондрей Иванович Бахтеяров-Ростовский, да Иван Григорьевичь Ловчиков, да голова Петр Денисьев сын Юшков; и князь Ондрега да Ивану Ловчикову велено быть к Москве; а на их место князь Григорей Петрович Шеховской да Истома Михнев». Эта первоначальная запись (обычная в разрядных книгах для случаев смены воевод)[250] была затем дополнена подробностями о судьбе князя А. И. Бахтеярова-Ростовского, но легко выделяется из дошедших до нас редакций. Но отсюда следует, что отозвание князя А. И. Бахтеярова-Ростовского в Москву и назначение князя Г. П. Шаховского в Путивль были взаимно обусловлены и произведены были одним и тем же актом Шуйского. Косвенным подтверждением разрядной записи о назначении Г. П. Шаховского в Путивль может служить факт назначения его родственника, князя М. И. Шаховского воеводой в Устюжну-Железопольскую в июне 1606 г.[251] Это назначение делает вероятным предположение о том, что и князь Г. П. Шаховской был около этого времени назначен воеводой в Путивль. Но направившись туда представителем Шуйского, князь Г. П. Шаховской в Путивле поднял борьбу против нового царя. Нет оснований не верить «Новому Летописцу», квалифицирующему князя Г. П. Шаховского как «всей крови заводчика»[252] и рассматривающему «измену» Путивля Шуйскому как результат деятельности Г. П. Шаховского («Первое же зачало крови християнские князь Григорей Шеховской измени царю Василью со всем Путимлем и сказа путимцам, что царь Димитрей жив есть, а живет в прикрыте: боитца изменников убивства»)[253].

Что касается версии Буссова о бегстве князя Г. П. Шаховского, то она, несомненно, возникла на почве широко распространившихся после убийства Лжедмитрия I слухов о бегстве из Москвы нескольких лиц, среди которых якобы был и спасшийся «царь Димитрий». Так, по словам Маржерета, «русские... уверяя в спасении Димитрия от смерти, рассказывают, что, едва миновала полночь, по царскому повелению взяты были три коня турецкие, которые впоследствии неизвестно куда девались, что Шуйский, допрашивая того, кто отпустил коней, замучил виновного до смерти» и т. д.[254] Ту же версию передает и известная изданная в Кельне в 1608 г. анонимная брошюра «Московская трагедия, или рассказ о жизни и смерти Димитрия»: «В то именно время, когда распространилась молва об убиении Димитрия, был слух, что, хотя и были исследованы все углы дворца, но не могли, однако, найти четырех лошадей, которые неизвестно кем были увезены. Что если Димитрий, обнаружив козни русских, сел на коней с немногими провожатыми и, таким образом, избегнул опасности?»[255] В поздней компиляции, изданной А. А. Титовым как «дневник Мартына Стадницкого», этот рассказ о таинственном бегстве на царских лошадях связывается уже и с именем князя Г. П. Шаховского, которого автор сочинения неожиданно объявляет «ложным Димитрием»: «Человек этот был ложный Димитрий и Расстрига; его звали, по словам москвичей, Григорием Шаховским. Пользуясь смятением, он вывел из конюшни нескольких царских лошадей и бежал к Польской границе»[256].

Можно думать, что реальной основой слухов о бегстве Лжедмитрия (и князя Шаховского) являлось действительно имевшее место после убийства Лжедмитрия I бегство М. Молчанова.

Рассматривая события, относящиеся к начальному моменту восстания Болотникова, нельзя не коснуться вопроса о роли в этих событиях М. А. Молчанова.

Михалко Молчанов (как его презрительно называют русские источники) — еще более колоритная фигура, чем князь Г. П. Шаховской. Если уже в деятельности Шаховского явственно выступают авантюристические черты, то М. Молчанов представляет собой законченный тип политического авантюриста. Прекрасно образованный («по польски говорит, и грамоте польской горазд, и по латыне говорити умеет», по характеристике послов Василия Шуйского к Сигизмунду III)[257], имевший даже какое-то отношение к астрологии (он жил у Лжедмитрия I «в хоромех для чернокнижья»)[258], Молчанов появляется на политической арене накануне прихода Лжедмитрия I в Москву[259] и сразу же оказывается в самой гуще событий в роли одного из убийц свергнутого Федора Годунова[260]. Во время правления Лжедмитрия I Молчанов находится в числе наиболее доверенных и приближенных лиц Самозванца, и английский наблюдатель называет его «особенным фаворитом» Лжедмитрия I. Переворот 17 мая 1606 г., стоивший жизни Самозванцу, коснулся и Молчанова: он хотя и уцелел, но должен был бежать из Москвы.