Восстание Болотникова 1606–1607

Псков узнал об участи своих делегатов благодаря чисто случайному обстоятельству. Дело в том, что псковский воевода Шереметев оказался лично заинтересованным в судьбе одного из пяти псковских представителей — некоего Еремы сыромятника. Поэтому в «отписке», посланной в Новгород, Шереметев «не написал» имени Еремы. Это спасло псковского сыромятника: «Еремку в тюрму не посадили». Великодушие Шереметева в отношении Еремы определялось отнюдь не альтруистическими мотивами. По словам летописи, Шереметев потому «добра хотел» Ереме, что тот «на его много всякого рукоделья делал без найму». Иными словами, Шереметев не захотел лишиться столь выгодного для него источника дарового труда.

Покровительство Шереметева Ереме, однако, оказалось роковым как для псковских «гостей», так и для самого псковского воеводы. Ереме удалось выбраться из Новгорода и вернуться в Псков. По живому описанию летописи, на вопрос псковичей: «где де твои товарыщи?» — «Еремка сказал всё бывшее по ряду». Рассказ Еремы сыромятника, разоблачивший планы псковских «гостей», вызвал всеобщее восстание псковичей: «И за то восстали всем Псковом на гостей, на семь человек, Алексея Хозина, Семена Великого, Григория Щукина, Ивана Стойкова и протчих»[600]. В такой обстановке Шереметеву, чтобы сохранить власть, не оставалось ничего иного, как... посадить псковских «гостей» в тюрьму. Вслед за тем псковичи послали в Москву «отписку» с требованием освобождения арестованных псковичей и объявлением псковских «гостей» заложниками, отвечающими за безопасность четырех псковских делегатов («писали к Москве, чтоб тех людей ничим не вредили и отпустили бы во Псков вскоре, а за тех людей гости посажены в тюрмы и смятение великое во Пскове о том за них, а они не будут во Пскове, и гостем быть, побитым против их»[601]) — После этого правительству Василия Шуйского, чтобы не допустить дальнейшего обострения конфликта, пришлось пойти на то, чтобы отказаться от расправы с псковичами, поспешно («вскоре») освободить их и отпустить в Псков.

Уже на этой первоначальной стадии борьбы в Пскове отчетливо выступает основная черта псковской общественной жизни: непримиримая вражда «больших» и «меньших». Однако для данного этапа движения в Пскове характерен вместе с тем и другой момент. Борьба псковичей носит локальный характер, не выходит за рамки чисто псковских дел и отношений. Сажая в тюрьму своих «гостей», псковичи оставляют власть в руках воеводы (хотя участие П. Шереметева в истории с посылкой казны в Москву не могло быть тайной для псковичей). Столь же показательно и стремление псковичей сохранить лояльность по отношению к Василию Шуйскому. Заявление псковских стрельцов в Москве, что «царю не изменники ни един во Пскове», очень точно отражает позицию «меньших» людей Пскова в начале их борьбы против «больших».

Наиболее ярким проявлением этой особенности борьбы в Пскове может служить отношение псковичей к пленным участникам восстания Болотникова, находившимся в псковских тюрьмах. Василий Шуйский прислал «во Псков, в тюрмы» более 400 человек «людей пленных из Северских городов, коих палицами не побил». Но хотя эта присылка и заключение в псковские тюрьмы участников восстания Болотникова падает на время, когда борьба между «большими» и «меньшими» в Пскове была уже в полном разгаре, псковичи тем не менее даже не пытались вмешаться в судьбу пленников Василия Шуйского, ограничиваясь лишь выражением своего сочувствия их участи: «поили и кормили и одевали и плакали на них смотря»[602].

Но на столь противоречивых позициях «верноподданных бунтовщиков» псковичам удалось удержаться весьма недолго. 1607 И 1608 годы характеризуются дальнейшим ростом борьбы между «большими» и «меньшими», а в сентябре 1608 г. движение псковских «меньших» людей вступает в новую фазу своего развития. Псковичи «целовали крест царевичю Димитрию Московскому»[603] а затем расправились и с воеводой Шереметевым: по одним данным, его «в темницы удавиша»[604], а по другому источнику («Карамзинский Хронограф»), «псковичи мужики» посадили Шереметева на кол[605]. Тогда же, наконец, были выпущены из тюрем и пленные болотниковцы, которых псковичи вновь «и напоили и накормили и одели»[606] (но уже больше не «плакали»).

Именно это время автор повести «О смятении и междоусобии и отступлении псковичей от Московского государства» назвал «самовластием смердов». Однако рассмотрение этого и дальнейших этапов борьбы в Пскове выходит за рамки нашего исследования. Впрочем, изучение борьбы «больших» и «меньших» в Пскове за 1609–1612 гг. дает лишь новый материал, не изменяя общей картины борьбы, нарисованной выше.

Заканчивая рассмотрение борьбы в Пскове во время восстания Болотникова, следует отметить еще одну черту, проходящую красной нитью через всю историю Пскова в 1606–1612 гг. Этой чертой является национально-патриотическая окраска движения псковичей — «мелких» людей.