Восстание в Гурии

— А вот я тебе расскажу, — сказал Иване. — Наша страна находится в большой беде. Наших крепостных крестьян обложили налогом и нас, дворян, с каждым днем урезают в правах. Если продлится господство России еще двадцать-тридцать лет, нашу страну не узнаешь. До сих пор мы терпели, держали язык за зубами, но терпение наше лопнуло. «Или мы, или русские», — говорит сегодня вся Гурия.

— Верно, верно! — поддержали его некоторые.

— Вся Гурия волнуется, — продолжал Иване, — все присягнули отдать жизнь общему делу. Теперь осталась самая малость: мы должны начать дело — выступить. Ты человек просвещенный, посоветуй нам, как лучше приступить к этому, с чего начать?

— Целуй икону, сударь! — напомнил Георгию Петриа, поднося икону к самому его лицу.

Георгий машинально приложился к иконе и, обращаясь к Иване, воскликнул:

— Как? Вы собираетесь бунтовать?

— Да, хотим пострелять из ружей! — ответил Иване.

— Признаться, ушам своим не верю! — воскликнул Георгий. — Это дело не шуточное!- Правда, если восстание разумно, оно приносит счастье народу, но глупое восстание гибельно. Вы не обижайтесь на то, что я скажу, но восстание — столь серьезное дело, что вопрос о нем нельзя подчинить желанию одного или даже сотни лиц. Это дело всеобщее, от мала до велика все имею/г право голоса в этом вопросе. Мой долг искренне изложить вам мое мнение. Я скажу прямо, что тот, кто советует нашему народу восстать против России, замыслил гибель нашей страны. Если уж говорить правду, в чем мы можем упрекнуть Россию? Я полагаю, у нас многие знают, что не войной и насилием покорила Россия нашу страну, а наше воссоединение с Россией произошло согласно нашей же воле. Наша страна присоединилась к России потому, что по вине наших глупых и подлых правителей, которые вели постоянные раздоры, и распри меж собой, разоряли и грабили друг друга, страна наша совершенно обессилела и находилась под угрозой, что не сегодня-завтра ее поработят персы, турки или лезгины. И только после присоединения к России эта угроза исчезла. Почему вы не зададите себе вопроса, что было бы с нами, если бы Россия не оказала нам покровительства? Мы были бы теперь покорными рабами варваров-персов или таких же варваров-турок. Только Россия уберегла от такой участи нашу страну.

Положение крестьян действительно ужасно. Их грабят и правительство и помещики, каждый в свою пользу. Тут я согласен с вами. С крепостным правом надо бороться. Необходимо уничтожить рабство. Но именно в России лучшими людьми начата сейчас борьба за уничтожение крепостного права. И есть надежда, что рано или поздно русские крестьяне добьются свободы. Разумеется, тогда придет спасение и для наших крестьян, они сбросят с шеи ярмо рабства. Вот на что мы должны надеяться. Другого пути у нас нет. К чему может привести наше восстание? К тому, что Гурию захватит Персия или Турция, которые зарятся на нас, как коршун на цыпленка. Наше крестьянство должно равняться по русскому крестьянству, добиваться свободы вместе с русским крестьянином. Если случится, что крестьяне в России не добьются ничего миром и восстанут, тогда, конечно, и наши крестьяне не могут стоять в стороне, сложа руки; они должны будут последовать примеру русских и бороться за свободу...

Гости, кто хмуро, кто с удивлением слушали Георгия. Совершенно по разному вели себя Иване и Бесиа. Скорбь легла на лицо Бесиа; он плотно сжимал губы, ноздри его широко раздувались, время от времени он проводил по лбу правой рукой.

Длинный, чуть покривившийся нос Иване словно еще больше удлинился; узкие мутные глазки его блестели; губы иногда чуть заметно шевелились. Длинными руками он водил по лицу, на котором клочьями торчали реденькие бледножелтые волосы. Иногда он злобно поглядывал исподлобья на Симона и Бесиа.

— Мой же брат меня опозорил, как говорится в пословице! — воскликнул сердито Иване, когда Георгий умолк, и сразу направился во двор. — Симон меня подвел. Не надо было мне ходить к тебе!

За Иване встали остальные. Им тоже не понравилась речь Георгия. Кроме Бесиа и Симона, никто не попрощался с ним.

— Нет у него совести, — начал Иване, когда отошли они от дома Георгия.

Все поддержали его, все бранили Георгия. Один из крестьян заметил, что Георгий не перекрестился при виде иконы, вероятно, он вовсе и не православный... Все, кроме Симона, бранили Бесиа.

— Ты отыскал этого глупца. Если он выдаст нас: властям, то только ты и будешь в ответе.

— Пропали мы, предаст он нас! — твердили они. Особенно горячился Иване. Наконец, вспыльчивый:

Бесиа потерял терпение.

— Ты потому упрекаешь других, что хочешь повернуть дело на свой лад. Не дай нам бог этого Общее дело на лад одного, да еще такого, как ты, не может пойти. Других упрекаешь в предательстве, а сам не раз шел против брата своего! — накинулся Бесиа на Иване.

— Как ты смеешь, мужик, так со мной разговаривать? —. воскликнул Иване, хватаясь за саблю.

Его слуга Козна вытащил из-за пояса пистолет.

Вспыльчивый Бесиа мгновенно снял с плеча ружье.. Если бы шедший рядом с ним крестьянин не схватил его за руку, он отправил бы Иване на тот свет.