Восстание в Гурии

Жили они под бдительным оком госпожи, следившей, чтобы они не развратничали, чтобы мужчина не коснулся их.

Но это не могло помешать живым людям, с плотью и кровью, переступать запрет и плодить детей, которые авторами законов так несправедливо окрещены именем «незаконнорожденных».

Иные из этих «незаконнорожденных» детей, несмотря на то, что они появлялись на свет по вине самих же «добрых» господ, не могли избегнуть общей тогда для большинства крепостных участи быть подаренными, отданными в приданое и попросту проданными своими господами в чужие руки, так как в те времена такой поступок не считался дурным поступком.

Иной из этих «незаконнорожденных» еще не оторвался от материнской груди, а уже «добрый барин» тащил его на рынок продавать.

Один «незаконнорожденный», по имени Гоша, оказался таким прелестным крепышом, что князь NN и его супруга не решались расстаться с ним и продать его. Когда Гогиа попадался им на глаза, князь говорил жене:

— Давай обучим грамоте моего Гаги. Из него может получиться хороший управляющий. Видно, он не мужицкий сын, есть в нем ' что-то княжеское.

— Он, конечно, твой сын. А чей же еще! — отвечала княгиня.

— Мой? Не знаю, не помню.

— Эх, что скрывать от меня. Ты ведь не пропустил ни одной девки, чтобы...

Когда Гоги подрос, княгиня, по просьбе князя, обучила его грузинской грамоте. А потом князь отдал его на обучение купцу греку, у которого в течение трех-четырех лет Гоги выучился довольно прилично турецкому и греческому языкам и счетному делу.

Тогда князь забрал его от купца и сделал учителем своих законных детей, которых у него было трое — два сына и дочь.

Гоги обучал их грузинской грамоте, арифметике, турецкому и греческому языкам.

Сам он стал по собственному желанию изучать церковно-грузинский алфавит и за короткое время научился свободно читать священные книги.

Не прошло и года, как в доме князя произошли события, совершенно изменившие положение Гоги. У князя один за другим умерли от дифтерита оба его законных сына. Осталась у него одна-единственная шестилетняя дочь. Девочку эту звали Гуло. Ее увезли из дому во время болезни братьев и уберегли от заражения. Но как единственной дочери управиться с большим имением? До совершеннолетия ей было далеко, а князь и княгиня быстро старились. Был только один выход — усыновить «незаконнорожденного» Гоги.

Но тут возникло препятствие. Родственники князя не могли допустить, чтобы наследство досталось «незаконнорожденному». Из страха перед родными князь и княгиня не смели объявить открыто своим наследником Гоги, хотя тайно решили все завещать ему.

Раз как-то к князю заехал в гости один образованный русский офицер (у князя было обыкновение звать к себе в гости влиятельных людей). Гость этот, старинный знакомый князя, чувствовал себя в его доме свободно и непринужденно. Он запросто беседовал с княгиней о том, о сем на ломаном грузинском языке. Как-то ему попался на глаза Гоги, и он сказал князю и княгине:

— Счастье иметь такого хорошего сына! У грузинских князей часто бывают хорошие сыновья, но такого я ни у кого не видел.

Князь рассказал офицеру о своих огорчениях и беспокойствах и спросил его, как сделать так, чтобы Георгий мог наследовать князю, как отцу.

— Если хотите сделать его счастливым, отдайте его в школу, — посоветовал офицер. — Он получит образование, и тогда труднее будет отказать ему в правах наследства.

— Куда отдать? — расспрашивал князь, которому понравился этот совет.

— Отдайте пока в Тбилиси. Я скоро еду туда и, если вам угодно, захвачу его с собой и сам определю в училище.

Князь поблагодарил офицера за участие. Офицер назначил день отъезда, и Гоги стали готовить к путешествию. По совету офицера князь выправил ему метрику, в которой значилось, что Георгий — сын князя. Поп за деньги охотно согласился выдать ложное свидетельство. Собрали одежду Георгия, дали ему денег и отвезли в назначенный день к офицеру, а офицер забрал его с собой в Тбилиси и определил в школу.

Хотя Лиса (так звали дворовую девку — мать Георгия) плакала и причитала:

— На что мне его учение, если я никогда не увижу его. Бегал бы мой Гоги с другими ребятишками, глядела бы я на него, на моего ненаглядного!

Но на жалобы и слезы дворовой девки никто не обратил внимания. Да и могла ли она спорить с князем, который к тому же хотел осчастливить ее сына.

Прошло двенадцать лет. Князь с княгиней очень постарели. Маленькая. Гуло выросла и превратилась в девушку на выданье. А Георгий все еще не возвращался. Он жил в России, куда был отправлен на казенный счет учиться в университете.

От него приходили письма, полные любви и нежности. «Как мне хочется повидать вас! — писал он. — Но пока не закончу своего образования в университете, нельзя мне возвращаться в Гурию. Не огорчайтесь, дорогие мои родители! Ваш сын Георгий». Под конец князю и княгине стало казаться, что Георгий покинул их навсегда и не хочет больше возвращаться к ним.